"Ален де Бенуа. Как можно быть язычником" - читать интересную книгу автора

начало нашего духовного бытия определенного происхождения, чтобы
преобразовать его в новое начало". И Хайдеггер добавляет: "Для того, чтобы
начало повторилось, нет необходимости возвращаться к нему как чему-то
прошедшему, известному ныне, которому можно лишь подражать, нужно вновь
начать начало более изначально, с озадаченностью, неизвестностью и
неуверенностью присущими настоящему началу". В действительности "начало
перед нами. Оно не осталось позади как нечто давно прошедшее, а находится
перед нами. Начало ворвалось в наше будущее. Оно гонит вдаль свое величие,
которое нам необходимо нагнать".
Таким образом, речь идет не о возвращении, а об обращении к язычеству.
Или же, если угодно, речь идет не о возвращении к язычеству, а о возвращении
язычества к тому, что Хайдеггер на одной своей важной и ясной странице
называет "новым началом". "Невозможно ничего сделать для или против своей
генеалогии, и всегда наступает момент, когда каждый должен понять, не
возобновляя, прояснить, не отрицая, чтобы впоследствии самостоятельно
выбрать то, что сближает его с его корнями или удаляет от них", - пишет
Бландин Барре-Кригель, называющая себя "иудео-христианкой" (Le Matin, 10
septembre 1980).
Она добавляет: "Когда предприятия предыдущих поколений терпят неудачу,
естественным движением является новое отправление с этой стороны развилки,
растяжение длительности, расширение пространства" (там же). Речь идет именно
об этом: вновь отправиться "с этой стороны развилки", чтобы начать вновь. Но
в глазах многих подобный проект, без сомнения, будет выглядеть
"богохульством". На еврейском языке слово "начало" имеет также значение
"осквернение": начинать, как мы увидим далее, значит соперничать с Богом.
Отрывок из Исхода, в котором говорится, что, когда у Сифа родился сын Енос,
"тогда начали призывать имя Господа" (4, 26), в богословии иудаизма
истолковывается как означающий не начало единобожия, а начало язычества
("Тогда положили начало. Этот глагол означает "осквернять". Начали давать
людям и статуям имя Святого-Благословенного и называть идолы богами" -
комментарий Раши к Исх., 4, 26). Со времен Шимеона Бар Иохаи до наших дней
языческая культура не переставала быть объектом критики и обвинений.[6] Если
бы была необходимость, этого единственного факта хватило бы, чтобы показать,
насколько "прошлое" определенного рода современно даже для некоторых людей,
которые его осуждают. "Совершенно неслучайно то, - пишет Габриэль Мацнефф, -
что наше двадцатое столетие, фанатичное, злобное, доктринерское, не упускает
случая изобразить в клеветническом и карикатурном виде древних римлян: оно
инстинктивно ненавидит то, что выше него" (Le Monde, 26 avril 1980).
Возрождение в XV и XVI вв. было именно возрождением. "Речь шла о том, -
говорит Ренан, - чтобы посмотреть глаза в глаза античности". Тем не менее,
это было не возвращением назад, простым возрождением "прошлого", а,
напротив, точкой отправления нового приключения духа, нового приключения
фаустовской души, отныне торжествующей, потому что, наконец-то, пробужденной
к себе самой. Сегодняшнее "неоязычество" также не является регрессом.
Напротив, оно является сознательным выбором более подлинного, более
гармоничного, более мощного будущего - выбором, который набрасывает на
будущее, для нового созидания, то вечное, из которого мы происходим.

 3