"Ален де Бенуа. Как можно быть язычником" - читать интересную книгу автора

Европа является более чем когда-либо языческой, ища свои корни, которые не
являются иудео-христианскими" (Aujourd'hui, l'esprit paien? in Marc de
Smedt, d., L'Europe paienne, Seghers, 1980, p. 16).
Чувство священного, духовность, верования, вера в существование Бога,
религия как идеология, религия как система и как учреждение являются
достаточно разными понятиями, не обязательно совпадающими. Кроме того, они
не являются однозначными сами по себе. Существуют религии, в которых нет
Бога (например, даосизм); вера в Бога не обязательно подразумевает веру в
личного Бога. Напротив, чистой утопией на наш взгляд является представление
о том, что можно надолго избавить человека от религиозной озабоченности.
Вера не является чем-то "подавленным" или "иллюзорным", и лучшее, что может
сделать разум, - признать, что он не может удовлетворить все внутренние
потребности человека. "Человек - I единственное существо, удивляющееся
своему собственному существованию; животное пребывает в покое и ничему не
удивляется (...) - пишет Шопенгауэр. - Это удивление перед лицом смерти и
зрелищем уничтожения и исчезновения всех других существ является источником
наших метафизических нужд; именно благодаря ему человек является
метафизическим животным" ("Мир как воля и представление"). Нужда в священном
является одной из основных нужд человеческого существа, наряду с питанием и
совокуплением (если кто-то предпочитает обходиться без них, это его дело).
Мирча Элиаде отмечает, что "переживание священного заложено в самом
построении сознания" и обойтись без него невозможно (интервью в "Le
Monde-Dimanche", 14 сентября 1980 г.). Человек нуждается в вере или
религии - мы отличаем здесь религию от морали - как ритуале, как
единообразном умиротворяющем акте, как участии в привычных действиях,
которые его создают. С этой точки зрения недавнее появление подлинного
неверия представляет собой одно из тех упадочных явлений, которые разрушают
в человеке то, что есть в нем собственно человеческого. (Является ли
человеком человек, утративший способность или желание верить? По крайней
мере, подобный вопрос имеет право быть поставленным). "Может существовать
общество без Бога, - пишет Режи Дебре, - но не может существовать общества
без религии" (Le scribe, Grasset, 1980). Он добавляет: "Государства, идущие
по пути неверия, идут по пути отречения" (ibid.). Здесь также можно
процитировать слова Жоржа Батая о том, что "религия, суть которой
заключается в поисках утраченной близости, сводится к стремлению ясного
сознания стать полным сознанием себя" ("Теория религии"). Этого достаточно,
чтобы осудить западный либерализм. Определенно, что, отвергая понятия, на
монополизацию которых претендует иудео-христианство, по причине одних только
этих претензий, мы проявляли бы к нему неоправданное доверие. Есть не больше
оснований для разрыва с идеей Бога или понятием священного из-за того, что
христианство придало им болезненный смысл, чем для отказа от
аристократических принципов под предлогом того, что их извратила буржуазия.
Необходимо отметить, что во времена дохристианской античности слово
"атеизм" было почти что лишено смысла. Процессы в отношении "неверия" или
"безбожия" имели в целом совсем другой смысл. Когда Аммиан Марцеллин говорит
о том, что "есть люди, для которых на небесах нет богов" (XXVIII, 4, 6), он
уточняет, что эти люди верят при этом в звезды и магию. В Риме в "атеизме"
обвинялись как раз христиане по причине неуважения к образам богов и местам
культа. В Греции рационалистическая мысль всего лишь переориентировала
мифологическую теогонию и космологию. Именно поэтому Клод Тремонтан,