"Ален де Бенуа. Как можно быть язычником" - читать интересную книгу автора

своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала
ложь, из всего честного - душевную низость (...) Я называю христианство
единым великим проклятием, единой великой внутренней порчей, единым великим
инстинктом мести, для которого никакое средство не будет достаточно ядовито,
коварно, низко, достаточно мало, - я называю его единым бессмертным,
позорным пятном человечества..."


Фридрих Ницше "Антихрист"


ВСТУПЛЕНИЕ

О чем они мечтают - персонажи Боттичелли и Каспара Давида Фридриха? К
какому прошлому-настоящему обратили они свой взор? Возможность пришествия
каких богов предчувствуют они сквозь мир, опутывающий их узами их
собственной неполноты? Местом какой трансценденции они станут? Для меня эти
вопросы напрямую связаны со стоящим в заглавии этой книги вопросом, на
который я стремлюсь здесь ответить. Еще вчера слово "язычество" было
уничижительным. Сегодня оно прочно вошло в повседневный язык. Что же оно
означает? Что оно может означать для людей нашего времени? Как мы его
понимаем? Соответственно, на что это язычество обращает свою критику и свой
отказ от библейской мысли, породившей христианство? И, наконец, что означают
для наследников нашей культуры два совпавших по времени явления - упадок
великих религий откровения и возрождение священного?
К этим вопросам невозможно относиться равнодушно. Это исторические и
судьбоносные вопросы. Речь на самом деле идет о судьбе и предназначении: о
том, к чему мы себя предназначаем, и, для начала, о том, хотим ли мы еще
вообще себя к чему-либо предназначить. Именно эти вопросы я ставлю перед
собой в этой книге, являющейся прежде всего личным размышлением - этапом в
размышлениях о предмете, который меня интересует, о котором мое мнение уже
развивалось и, я надеюсь, еще будет развиваться.
Вопрос восприятия. В критике не существует абсолюта, не существует
единственно верной точки зрения. В любом случае, я не стремился представить
вопрос с подобной точки зрения. Я всего лишь хотел представить, настолько
ясно, насколько это возможно, два великих духовных видения, два великих
взгляда на мир, которые отличаются друг от друга и сталкиваются друг с
другом - иногда в сердце одного человека. Я хотел рассказать, почему в одном
из них я внезапно узнаю себя, а второй противоречит моему внутреннему
существу. И, наконец, как можно было бы вернуть себе вечные ценности. Таким
образом, я стремился не столько убедить кого-то, сколько представить
духовное противостояние, нарисовать картину столкновения двух способов
восприятия. Можно чувствовать себя "язычником", узнавать себя в "языческой"
чувствительности, а можно и нет. Но нужно знать, по крайней мере, в чем эта
чувствительность заключается. Поэтому каждый имеет право узнать себя в том,
что ему больше подходит, и укрепиться этим. Это еще раз подтверждает, что
подобная книга, не преследующая своей целью поколебать верующих в их вере,
может наоборот их в этой вере укрепить. Даже иллюзия может быть
положительной, может содержать в себе и пробуждать потенциальную творческую
силу. Я стремлюсь не уменьшить или подавить веру, но вернуть ее - возможно,