"Ален де Бенуа. Как можно быть язычником" - читать интересную книгу автора

в ином виде. Конечно, не все верования равноценны, но есть нечто худшее, чем
ничтожное верование, - полное отсутствие веры. (Если предположить, что оно
вообще возможно, что, как представляется мне, оно не является полным отказом
мыслить). В своем предыдущем сочинении я сказал, что образ действия
равноценен самому действию. Читатель убедится в том, что, на мой взгляд,
вера не менее ценна, чем предмет веры, и что именно в этом я расхожусь с
большинством своих современников.
А возможно ли вообще что-либо показать, если учесть сами основания
этого действия? Уже более сорока лет назад Реймон Арон говорил, что критика
исторического разума определяет пределы исторической объективности, а не ее
основы. Это еще раз свидетельствует о том, что критика никогда не позволяет
обойтись без философского решения. "Богами правит судьба, а не наука, какой
бы она ни была", -писал Макс Вебер. Невозможно опровергнуть чувство, а ведь
именно чувства определяют в качестве оправданий столь многие системы. Макс
Вебер приводил в качестве примера христианское изречение: "Не сопротивляйся
злу насилием". Очевидно, добавлял он, что "с чисто человеческой точки зрения
эти евангельские поучения оправдывают этику, противоречащую достоинству.
Каждый должен выбрать между достоинством религии, которое нам предлагает эта
этика, и достоинством мужественного существа, которое проповедует совсем
иное: "Сопротивляйся злу, иначе ты будешь виновен в его победе". В
зависимости от глубоких убеждений отдельного человека одна этика окажется
дьявольской, а другая божественной, и каждый должен будет решить со своей
собственной точки зрения, где бог, а где дьявол. Так происходит в жизни
везде". Если вы придерживаетесь определенной системы ценностей, если вы
решаете принять определенное наследство, тогда вы должны поддержать одно из
мнений. Но первоначальное решение остается вопросом выбора - выбора, который
никогда не может вполне показать необходимость своих собственных
предварительных условий. Ничто не может отменить этот выбор, в котором
играют роль наши личные намерения и мысли, но в который также вмешиваются
наша общая самобытность, наше происхождение, наше наследие. Каждый из нас
должен выбрать, "где бог, а где дьявол". Человеческое состояние заключается
в полном осознании этого призвания. Поэтому нет никаких причин избегать
субъективности - тем более, что она является своим собственным источником
силы.
В этой книге я предлагаю параллельное прочтение язычества как
изначальной религии Европы, как составной части, чье значение всегда
является центральным, и библейско-христианской мысли. Это прочтение можно
принять или отвергнуть: это предмет спора. Но, даже и приняв его, можно
сделать выбор, противоположный моему: предпочесть христианство и отвергнуть
язычество по тем же самым причинам, которые отдаляют меня от первого и
приближают к второму. Таким образом, вопрос вырисовывается не в виде
дилеммы, а в виде треугольника.
Наконец, это позиция, основанная на терпимости. Терпимости, которая,
естественно, не исключает ни суждения, ни критики, но которая делает из
противника лишь образ актуальной проблематики. Человек, отвергающий
загробные миры, отвергающий разделение бытия и мира, отвергающий
представление о Божественном, основанное на понятии единственной правды, и
проистекающее из него обесценивание Другого, был готов вчера и готов сегодня
признавать всех богов, даже совершенно ему чуждых, даже тех, кому он никогда
не стал бы поклоняться, даже тех, которые пытались украсть у него душу. Он