"Пьер Бенуа. Дорога гигантов " - читать интересную книгу авторапревратившийся теперь в смутный, замирающий гул.
- Они умрут, - сказал он, точно говоря сам с собой. Он перевел глаза на вокзал, на этот страшный бассейн, куда уже снова вливался поток серо-голубых человечков в ожидании нового поезда. - И эти тоже умрут, - сказал г-н Теранс. - И эти тоже. Все умрут. Помолчав минуту, он повторил: - Все, все умрут... И за что? За что? Я едва расслышал этот странный вопрос. В эти мгновения я жил в мире противоречивых чувств. Одно из них проступило сильнее, оформилось. "В Париже всюду придумывают целую тучу смешных мер, чтобы сохранить в тайне передвижения войск. А вот иностранец, может быть - враг, имеет полную возможность из своего окна вести днем и ночью счет полкам, отправляемым к Вердену... Я был бы очень удивлен, если бы, например, на Майнцском вокзале..." Первые же слова г-на Теранса дали подтверждение таким моим мыслям. - Уже несколько дней, - сказал он, - я не отхожу от этого окна, даже ночью. Я видел, как прошли через этот вокзал все те, которых направляют туда, в бездну... Удивитесь ли вы, господин профессор, если я скажу вам, что в этом множестве синих шинелей я не мог заметить присутствия хотя бы одной куртки хаки. Он повторил: - Хотя бы одной куртки хаки. В висках у меня, тревожно стучало. Что хотел он этим сказать? И каждый раз это странное обращение: "Господин профессор". - Что вы хотите сказать? - прошептал я. - Что хочу сказать? Ничего, господин профессор, ничего такого, чего бы вы уже не знали. Уже совсем темно. Тяжело будет сегодня вечером этим несчастным по грязи Мортома и возвышенности 304. *** Молча вернулись мы к столу. Г-н Теранс повернул выключатель. Зажглось электричество. Хозяин задернул тяжелые занавески перед окном, оставив его открытым. Было видно, что у него нет никакой охоты иметь дело с полицией. - А Лабульбена все еще нет, - заметил я, чтобы сказать что-нибудь. Г-н Теранс иронически улыбнулся. - Надо думать, не так-то легко удалось ему получить вино, пришлось повозиться с милейшей привратницей в улице Нансути. Наверное. Потому что иначе он был бы уже здесь: машины фирмы Лабульбен - сейчас одни из самых лучших. Он пошел в темный угол комнаты, стал рыться в груде бумаг. Он вернулся с номером "Revue des deux Mondes", положил его на стол передо мною и показал пальцем на оглавление. И одновременно с этим я услыхал его изменившийся голос, взволнованный и серьезный. Он проронил лишь одно слово: - Благодарю. Тотчас же еще острее почувствовал я все, что было тревожного и |
|
|