"Пьер Бенуа. Дорога гигантов " - читать интересную книгу автора

первого же дня было видно, какие громадные усилия делала Англия. За огромной
линией огня, заливающего вас, трепещите, маленькие человечки Понт-а-Муссона,
Шима, Дюнкирхена! В это время, благодаря великому флоту, спокойствие царит в
Пиккадилли, и никогда настроения английской биржи не были более
благоприятны.
Прижавшись лицом к стеклу иллюминатора, смотрел я, думал я, вычислял,
сколько миллионов и миллионов тонн стали, выкованной красными и синими
ночами, сколько человеческого труда и пота, напряженнейших выкладок,
гигантского эгоизма олицетворяет эта безмолвная армия черных гигантов. В эти
минуты все чрезвычайное безумие борьбы, поднимаемой друзьями г-на Теранса,
выступало передо мною во всей своей очевидности. "Идея, - говорил он, -
идея!.." Что может сделать идея против такой адской силы? Что может она,
светловолосая девственница, прикованная к скале, вокруг которой непрестанно
носятся огненные драконы и закованные в железо акулы?..
И по мере того как наше судно подвигалось вперед к западу и расширяло
поле моего зрения, - все новые, все новые военные корабли...
Я не знаю, который был час, когда я, изнемогая от усталости, наконец
заснул. Когда я проснулся, тихий шум воды, скользящей вдоль борта, сменился
грохотом лебедок, цепей, перекатываемых по палубе бочек. Мы были в
Саутчемптоне.
Я, прежде всего, взглянул на койку д-ра Грютли. Она была пуста. Мой
спутник ушел из каюты, пока я спал. И вдруг меня будто что-то ударило. Самым
неожиданным образом я вспомнил то, чего никак не мог припомнить с той самой
минуты, когда узнал имя доктора, написанное на его саке. Да, я не ошибался,
черт возьми, - это имя мне знакомо. Я прочитал его, всего какую-нибудь
неделю назад, в Национальной библиотеке, когда знакомился с сочинением
профессора Жерара. С ужасом вспомнил я теперь это имя: "Д-р Станислав
Грютли, профессор кельтского языка и литературы в Лозаннском университете".
В целом свете нет, может быть, и десятка профессоров кельтского языка,
считая в том числе и профессора Жерара, и вот я на первых же шагах
сталкиваюсь с одним из них! Согласитесь, обстоятельство необычайно
тревожное. У меня не могло быть сомнений, что д-р Грютли представляет
Швейцарию в той комиссии, где я незаконно воспользовался странным правом
представлять Францию. Мне предстояло два месяца жить бок о бок с этим
опасным для меня специалистом. Как только он узнает, что в числе его коллег
есть профессор кельтского языка, - он непременно...
Совершенно растерянный, беспомощно разводя руками, стоял я в каюте.
Никогда еще француз, высаживающийся в Англии, не интересовался так мало
английскими порядками, которые имели за два последних века такое влияние на
наших либералов. Вероятно, пришло время пересмотреть вопрос об этом влиянии.


***

Данное мне г-ном Терансом расписание было совершено точно, и мне
надлежало лишь всецело им руководствоваться. Переходы, отели, пересадки в
поездах, - все это он предусмотрел и точно установил. По мере того, как мое
путешествие продолжалось, страхи мои успокаивались. Быть может, я тревожусь
понапрасну. Ни в поезде, везшем меня из Саутчемптона в Фишгуард, ни на
пароходе, привезшем меня в Корк, я не заметил - хотя и внимательно