"Пьер Бенуа. Дорога гигантов " - читать интересную книгу автора

- Я не видел.
- Ну, конечно. Бедняжка. Должно быть, тоже родители в разводе. Здесь
все такие.
- А может быть, ее мама умерла... - предположил я.
- Может быть. Во всяком случае, пойдем. Становится слишком холодно для
тебя.
Мы вышли из парка, когда туда стали уже собираться кавалеры и дамы на
бал для взрослых. Окна магазинов начинали одно за другим освещаться. На
улице Казино я остановился у одного окна.
- Бабушка!
- В чем дело?
- Мне хотелось бы иметь бумажник.
- Бумажник!
- У мужчины должен быть бумажник.
- Бумажник, в твои годы?
Она мельком взглянула на цены, выставленные в витрине.
- Во всяком случае, ни один из этих. Вот что, у меня есть молитвенник в
сафьяновом переплете, он вынимается. Я отдам тебе. Внутри даже есть
маленький карман для денег.
На следующий день я точно явился на наше свидание. Антиопа немного
опоздала.
- Ну а бумажник? - спросила она почти тотчас же.
- Вот, - ответил я торжествующе, вынимая бумажник.
Я почувствовал, что моя маленькая подруга польщена тем, что я так
поспешил угодить ей, но не хочет, чтобы это было заметно.
- Не очень-то красивый! - сказала она с гримаской.
Она заметила, что я огорчился и захотела загладить свою ошибку.
- Зато с кошельком. В моем нет. Кошелек - это очень практично.
Она прибавила:
- Можно поглядеть, что в нем? Ты позволишь?
В кошельке были две франковые монеты.
- Дай мне одну, хорошо? - сказала девочка с таинственным видом.
- Да хоть обе, - ответил я, и, сказать правду, не без удивления.
- Какой ты милый! - сказала она, обнимая меня.
И опять стала серьезной.
- Я должна тебе объяснить... Ты, конечно, понимаешь, что это не для
меня.
Она вынула из своего бумажника, представшего теперь предо мною во всем
своем великолепии, широкий листок бумаги и бережно развернула его. Я увидал
ряды имен и цифр.
- Это для одного дела, которым я занимаюсь.
Она взяла карандаш.
- Вот видишь, в последнем ряду я пишу: Франсуа Жерар... Один франк.
Пока карандашом. Но вечером, у себя в комнате, я обведу чернилами.
Десять дней спустя моя семья уезжала из Э-ле-Бена. Я простился с
Антиопой. Хотя мы обещали писать друг другу, но на сердце у нас было тяжело.
- Я хотел бы что-нибудь от тебя на память, - робко прошептал я.
Она стала рыться у себя в кармане. Большой бумажник был налицо. Она
вынула из него какую-то благочестивую картинку и протянула мне.
- Это - одна из картинок от моего первого причастия.