"Пьер Бенуа. Дорога гигантов " - читать интересную книгу автора

когда все это понадобится. Позднее это называли нашей подготовкой.
В поле, где мы развернулись (на обыкновенных маневрах мы развертывались
бы раза три-четыре), были васильки, маки, широкие полосы потоптанной травы.
Вылетел перепел. Три дня назад это было бы началом охоты. Перед нами, вдали,
метрах в пятистах, была обсаженная тополями дорога, и по ней бешено несся
французский мотоциклист. Припоминаю, я подумал: "Тут какая-то ошибка,
наверное, ошибка. Чего ради гнать нас к дороге, на которой - французский
мотоциклист?.."
Потом три последовательных урагана шрапнели доказали мне, что бывшие
где-то там, у нас в тылу, наши невидимые командиры имели все-таки основание
двинуть нас в эту сторону.
Несомненно, война - после монастыря самая большая школа смирения.
Прибавлю, что эта мысль пришла мне лишь много позднее, на госпитальной
койке. А в тот момент я лежал без чувств, уткнувшись носом в сырую, черную
землю.


***

Очнувшись, я приподнял немного голову, но очень скоро опять приник к
земле. Кругом гремела хриплая команда. По полю двигались немцы. Несколько
раз меня задевали. Резкие звуки выстрелов раздавались над самым ухом. Я
рискнул открыть глаза и увидал подле себя двух "feldgrau". В первый раз
видел я их так близко. Большой и маленький. Светлая кожа на их висках была
измазана потом и пылью. Они тяжело дышали. Каждый сделал по выстрелу, почти
не целясь, прижав приклад к груди. Потом новый рикошет повлек их дальше.
Больше я их не видел. Затем что-то сильно ударило меня в затылок. Должно
быть, кто-нибудь пихнул сапогом. Я опять лишился чувств.
Пришел я в себя лишь много позднее, уже ночью, во французской
санитарной повозке. Тут я узнал, что мой полк произвел контратаку, и тогда
меня подобрали, что, должно быть, пуля засела в шее и что меня везут на
ближайший эвакуационный пункт. Так свершилось.
Рана мучила меня сравнительно мало, и потому я с удивлением узнал в
Лионском госпитале, куда попал по прихоти санитарного поезда, что рана
серьезная. Шрапнельная пуля засела глубоко, около шейных позвонков, и
извлечь ее нельзя. Эго вызвало частичный паралич шеи; и я еще и сейчас
должен весь повернуться, если хочу посмотреть, что у меня за спиной. В
январе 1915 года я был переведен в тыловую службу и в качестве военного
чиновника обречен на таинственную работу в штабной канцелярии Четырнадцатого
округа.
В Лионе не найдется никакого общества для тылового солдата, если он не
хочет довольствоваться обществом своей казармы. После нескольких робких
попыток я решил отдать довольно большой досуг, какой оставляла мне служба,
работе. Хорошо сказать: работе. Но над чем работать? К счастью, на этот счет
были у меня некоторые мысли, смею сказать - довольно здравые.
Один современный писатель, оказавший особенно сильное влияние на образ
мыслей моего поколения, где-то великолепно сказал: "Ничего вы не сделаете,
молодые люди, покуда каждый из вас не выберет себе какую-нибудь
специальность".
Итак, чтобы защитить себя от скуки, навеваемой мыслями о моей