"Пьер Бенуа. Дорога гигантов " - читать интересную книгу автора

инвалидности и о недружелюбии чужого города, чтобы использовать в интересах
будущего эти преходящие черные минуты, мне нужно создать себе специальность.
Но какую? Подумал я было о сигиллографии, так как купил у букиниста хороший
учебник Лекуа де ла Марша; но немножко пыльный характер этой науки отпугнул
меня. Я плохо понимал, что может она дать в смысле практическом или
романтическом. Наконец, в субботу, 13 марта, сердце радостно забилось. Я
нашел.
Этот день я провел в библиотеке словесного факультета, неуверенно
перелистывая каталог. Часов около четырех, когда дождь превратился в ливень,
выбор мой был решен. В пять я ушел с тремя томами под шинелью: "Вступлением
в науку о языке" Поцца, "Лингвистикой" Овелака и "Филологией шести главных
кавказских диалектов" моего знаменитого однофамильца Фердинанда Жерара,
профессора College de France.
Решение мое было теперь принято: я специализируюсь на изучении
мингрельского языка.
Совсем стемнело. Холодный ветер гнал по Роне серый туман. Через площадь
Кордельеров я дошел до улицы Республики, чтобы, прежде, чем забраться в свою
унылую комнату, доставить себе маленькое развлечение. Я сел на террасе
одного кафе. Кроме меня, никого не было. Лакей сердито подал мне рюмку с
каким-то ликером. В мокром тротуаре отражался желтый свет фонарей. Улица
была полна; по ней двигалась взад и вперед толпа под лесом зонтиков, точно
сталкивавшихся между собою безобразных, черных грибов. Какой это был
зловещий вечер, и какое полнейшее одиночество! По куда меньшим причинам...
люди кончают самоубийством. Ах, благодаря трем книгам, темные переплеты
которых я нащупывал под шинелью, - я был счастлив.


***

Общеизвестно (утром в субботу, 13 марта, 1915 года, я этого еще не
знал), что человеческие языки можно разделить на три группы: языки
односложные или изолирующие; языки флективные, подразделяющиеся на языки
арийские или индоевропейские, и языки семитские; наконец, языки
агглютинативные.
На этих последних, агглютинативных языках, говорят в Африке, в Америке,
в Океании и в некоторых наименее цивилизованных местностях Европы, ближайших
к Азии. Я a priori решил, что займусь изучением языка агглютинативного. Были
у меня - все в тот же день 13 марта - некоторые колебания: юкагирский язык,
на котором говорят в Сибири, привлекал меня своею звучностью, равно как и
язык икнуит, на котором говорят эскимосы. Но, конечно, все это было слишком
эксцентрично. Специализация вовсе не должна сочетаться с невозможностью
извлечь из нее пользу. Напротив, она предполагает возможность максимальной
пользы, когда к вам обратятся как к специалисту. И, конечно, в той
политической обстановке, в которой мы жили в начале весны 1915 года, я не
мог ждать решительно ничего от инкуитского или от юкагирского языка.
Напротив, с диалектами кавказскими, образующими, как все это знают, одну из
важнейших групп языков - агглютинативных, были связаны надежды. Кавказ
соприкасается с Россией, с Турцией и Персией. Россия была нашей союзницей,
Турция - нашим врагом, Персия оставалась нейтральной... Вот хорошая,
практичная специальность.