"Всеволод Бенигсен. Русский диптих" - читать интересную книгу автораединым".
- Я подумаю, - серьезно ответил Штормовой. - И неужели никто не заметил? - Не-а, - с гордой усмешкой мотнул головой романист, как будто арбуз был большой антисоветской фигой в кармане и добавил: - Ну, ты же не заметил. Левенбук действительно ничего не заметил, хотя и читал Штормового, только чтобы не обидеть друга - что называется, по диагонали. - И что, ты совсем не пробовал начать с чего-нибудь другого? - А зачем? - удивился Штормовой, но потом, замявшись, признался: - Нет, ну, вообще-то один раз я начал с того, что герой ест дыню. Так знаешь, хотел поэкспериментировать... Но, понимаешь, никуда меня эта дыня не привела. Она какая-то... одноцветная, что ли. У меня герой ее ел, ел, ел, ел... А я все писал, писал... И вот уже третья страница пошла. А он все ест. А я все пишу. И нет ни конца, ни края этому безобразию. - И что потом? - Он ее доел, - печально развел руками Штормовой, словно извиняясь за умственную и душевную ограниченность своего персонажа. - А ты дописал. - А я дописал. Конец главы. И что дальше делать? Вот что значит не моя тема! - почти поучительно закончил Штормовой свой рассказ. После того как "певец арбузов" ушел, Левенбук бросился к книжным полкам и достал несколько романов Штормового. Все, как один, действительно начинались с арбуза. И Штормовой не врал - каждая история начала плясать от какой-то арбузной детали. С тех пор Левенбук больше не сомневался в том, что чаще и чаще. Вот и сейчас, едва Левенбук пожаловался на муки творчества, Штормовой предложил ему тоже начинать с какого-нибудь фрукта. - С какого? - удивился Левенбук. - Да хоть с вишен. Очень удобный образ. Красные, яркие. А сплевывание вишневых косточек! Это же песня, а не процесс. - Да нет, - отмахнулся Левенбук. - У меня сейчас не в этом дело. Ты "Правду" читаешь? - Читаю, а что? - Про космополитов видел? - Допустим. - Так вот, к гадалке не ходи - будут брать Гуревича. Ну и всю компанию заодно. - Ну а ты-то тут при чем? - Здрасьте! Так я ж его друг. И потом я бывший ссыльный. Тут все в дело идет. Ты сам-то не боишься со мной тут сидеть? - А чего мне бояться? У меня роман на Сталинскую выдвинут. - Надо будет, задвинут, - мрачно заметил Левенбук. - Ну, это ты брось, - неуверенно усмехнулся Шторомовой. - И потом, с чего ты взял, что Гуревича брать будут? - Да ты глаза-то разуй! Левенбук вытащил вчерашнюю "Правду" и зачитал: - "Такие, с позволения сказать, ярые защитники безродного космполитизма, как искусствовед Федоров-Гуревич (Гуревич)... ну, и по |
|
|