"Всеволод Бенигсен. Русский диптих" - читать интересную книгу автора

Смысл ее был невнятен и противоречив, насколько это было возможно, и
состояла она в основном из классического набора различных советских
ругательств, которые, однако, тут же сменялись мягкими и даже хвалебными
формулировками. Кульминацией этого беспрецедентного шизофренического опуса
был финальный пассаж.
"До недавнего времени космополиты чувствовали себя в СССР уверенно. Они
подрывали веру советских людей в идеи коммунизма, дискредитировали советское
искусство и науку антипатриотическими заявлениями и насаждали глубоко
отвратительную для нашего общества философию космополитизма. Такие, с
позволения сказать, ярые защитники безродного космополитизма как
искусствовед Федоров-Гуревич (Гуревич), драматург Штейн (Штерн), писатели
Константинов (Кон), Забельский (Бельский), Цаплин (Цаппель), а также критики
Деревянко (Баум) и Цветков (Блюм) не только позволяли себе призывать нашу
творческую и научную интеллигенцию к отказу от патриотизма, но и имели
наглость ездить за границу за государственный счет и там поливать грязью
нашу Родину. В своем недавнем выступлении на экстренном совещании Президиума
ЦК КПСС товарищ Сталин со всей большевистской прямотой охарактеризовал это
явление следующим образом: "Я считаю, что безродных космополитов надо
пзхфчщ! Причем в кратчайшие сроки!". Однако было бы политически неверно
огульно обвинять всех "безродных космополитов", не считаясь с их заслугами
перед Родиной. Многие из них - честные и преданные коммунисты, верой и
правдой служащие нашему обществу. Можем ли мы их бросить в беде, заклеймив
уничижительным словосочетанием "безродный космополит"? И потому в той же
речи товарищ Сталин подчеркнул, что подобная мера не может считаться
адекватной, ибо необходимо все-таки протянуть руку помощи тем, кто увяз в
гнилом болоте космополитизма. Он сказал следующее: "Щывзщ даст результаты
грцбм! Однако в перспективе оцайц будем зцщкшх!". Таким образом, товарищ
Сталин недвусмысленно дал понять, что безродных космополитов надо не только
"пзхфчщ!", но и по возможности "оцайц". И мы в свою очередь не можем не
согласиться с этим мудрым решением великого продолжателя дела Ленина. Так
пусть же всем, кто любит нашу Родину, оно послужит руководством к
немедленному действию. Будем же зцщкшх! Пзхфчщ, космополиты!"
Сказать, что передовица "Правды" вызвала смятение в умах советской
интеллигенции, значит ничего не сказать. Первым встрепенулся Эренбург,
который по привычке тут же бросился писать письмо в защиту еврейской
интеллигенции, однако вскоре остыл, ибо не очень понимал, от чего или от
кого их надо защищать. Сердцем он, конечно, чувствовал, что над
интеллигентскими головами снова что-то сгустилось, но впервые не мог
понять - было ли это "что-то" грозовой тучей или просто перистым облаком. В
тот же день ему принесли коллективное письмо от писателей, в том числе и от
тех, кто был упомянут в проклятой статье. Большинство подписантов были
литераторами либо просто непечатающимися, либо полуопальными, либо
находящимися на грани ареста. Письмо было очень коротким и состояло из
прямой цитаты Сталина: "Щывзщ даст результаты грцбм! Однако в перспективе
оцайц будем зцщкшх!" И ниже сорок четыре подписи. Эренбургу предлагалось
стать сорок пятым. А буквально через час пришло другое коллективное письмо
от писателей - членов СП, то есть успешных и лояльных режиму. Его
планировалось опубликовать в следующем номере "Правды". Там тоже стояла
цитата Сталина, но другая - "Я считаю, что безродных космополитов надо
пзхфчщ! Причем в кратчайшие сроки!" А чуть ниже: "Полностью поддерживаем это