"Стивен Винсент Бене. Рассказ Анджелы По " - читать интересную книгу автора

застала его врасплох.
- Послушайте, Роббинз, - обратился он ко мне без предисловий, как
человек, который идет ко дну, - есть у нас какая-нибудь первоклассная
рецензия на последнюю По? Ну, знаете, из таких, где сплошной мед и масло?
"Уошоу газетт" только что обозвала ее "поставщиком литературных карамелек",
если б мне добраться до того, кто у них там ведает газетными вырезками, без
крови бы не обошлось.
- Да знаете, - начал я, - к сожалению... - И вдруг вспомнил: Рэндл Дэй
имел зловредную привычку присылать мне самые льстивые рецензии на Анджелу
По, какие мог выискать, и одну из них прислал мне только в то утро, украсив
ее веночком из цветов и сердечек. - Представьте себе, есть, - сказал я, -
но...
- Благодарение богу, - произнес мистер Коллинз с жаром и, схватив меня
за руку, бегом втащил в кабинет.
Но сперва я не усмотрел причин для странного напряженного выражения на
его лице, а также на лице мистера Кодервуда, нашего художественного
редактора, который тоже там оказался. В пухленькой скромной старушке с лицом
как увядший анютин глазок не было ничего устрашающего. Да, конечно, эта была
Анджела По, пусть на десять лет старше, чем самые старые из ее рекламных
снимков. А потом она заговорила.
Голос был нежный, звенящий, однообразный и непрерывный. И пока он
звучал - про мистера Трашвуда и всех ее добрых друзей у Трашвуда и Коллинза,
а потом - перехода я не уловил - про то, что цветы в ее садике - тоже ее
друзья, - я начал понимать, что кроется за выражением на лице мистера
Коллинза. Это была скука, обыкновеннейшая скука, но возведенная в изящное
искусство. Ибо когда Анджела По сердилась, она уже не устраивала громких
сцен. Она всего лишь говорила своим негромким нежным голосом, и он звучал
безжалостно и упорно, как бормашина, вгрызающаяся в зуб.
Пытаться перебить ее или изменить тему разговора было безнадежно,
нельзя переменить тему разговора, когда темы нет. Однако же, пока она
говорила и каждая минута казалась длиннее предыдущей, так что слабая плоть
едва удерживалась, чтобы не расхныкаться от скуки, я начал понимать, что
она-то отлично знает, чего добивается. Каким-то образом мы снова и снова
возвращались к Анджеле По и к тому обстоятельству, что она ждет мистера
Трашвуда, так что я и сам стал чувствовать, что его отсутствие равносильно
стихийному бедствию и что, если он скоро не появится, я, чего доброго,
зальюсь слезами.
К счастью, он приехал вовремя и спас нас, как только он это умел. К
счастью или к несчастью, потому что, когда он вошел, я как раз показывал ей
рецензию, которую утром прислал мне Дэй. Это уже немного ее успокоило, хотя
она не преминула очень серьезным голосом сказать, что рецензий никогда не
читает. От них у бабочки ломаются крылья. Какой смысл за этим крылся, я не
знал, но, видимо, ответил что-то подходящее, потому что в тот же день, в
пять часов пополудни, мистер Трашвуд сообщил мне, что отныне я буду получать
в месяц на десять долларов больше.
- И между прочим, Роббинз, - сказал он, - не хочется вас зря загружать,
но чем-то вы сегодня понравились мисс По. Так вот, мисс По как раз начинает
работать над новым романом, на этот раз об Исландии - или о Финляндии, это
не так уж важно, - и подарил меня заговорщицкой улыбкой. - Как вам известно,
мы всегда достаем для нее все нужные справочники и посылаем ей каждую