"Жюльетта Бенцони. Фиора и Папа Римский " - читать интересную книгу автора

остается еще слишком много времени. Прежде чем отправить на эшафот, меня
подвергнут допросу?
- Не думаю. Мне ничего не говорили об этом, хотя обычно меня извещают
заранее. Я полагаю, - добавил он с состраданием, - что вы сможете без
посторонней помощи пойти навстречу вашей смерти, если именно это вас
мучает.
Филипп облегченно вздохнул. Ничто теперь не помешает ему достойно
встретить свою кончину и показать всем собравшимся уже, наверно, на площади
Моримон, как умирает кавалер ордена Золотого Руна.
Склонив колени перед монахом, он облегчил свою душу признанием всего
того, что угнетало его, всех тех ошибок и проступков, которые он успел
совершить за тридцать с лишним лет своего существования. Это заняло у него
гораздо больше времени, чем он предполагал. По мере того как он вспоминал
свою жизнь, время как бы потекло вспять, в его памяти стали
восстанавливаться давно прошедшие события и почти забытые образы, лица
убитых им на войне и дуэли людей. Труднее всего, конечно, было признаться в
том, каким образом заставил он Франческо Бельтрами отдать ему в жены Фьору,
а вместе с ней и баснословное приданое.
- Да только золото это, - оправдывался он, - я хотел взять не для
себя, а для моего принца. Его казна была пуста, и он очень в нем нуждался.
- Я прекрасно вас понимаю, - сурово произнес монах, - и тем не менее
из-за этого пострадала невинная душа. Эта юная девушка, которую вы не
смогли полюбить...
- Я полюбил ее и все еще люблю, она стала моей женой, и я никогда не
перестану ее любить. Я сам же и угодил в расставленные мною сети, в этом-то
и состоит мое наказание. Единственное, о чем я теперь сожалею, так это то,
что я ничего о ней не знаю.
Воцарилось молчание, его нарушало лишь прерывистое дыхание де Селонже.
Монах, погруженный в собственные мысли, смотрел на него отсутствующим
взглядом. И вдруг он неожиданно вытащил из-под рясы небольшой бумажный
свиток и вложил его в руки узника.
- Один человек вчера вечером умолял меня передать вам это послание.
Кажется, в нем содержится именно то, что вам так хотелось узнать.
Филипп взял свиток так, как будто это была облатка <Просфора.>. Его
глаза вспыхнули радостью.
- Этот человек, он назвал вам свое имя?
- Конечно, иначе я бы не взял у него письмо. Он сказал, что его зовут
Матье де Прам.
Позабыв, что он должен оставаться коленопреклоненным до тех пор, пока
не получит отпущения грехов, Филипп, обрадованный этим известием, вскочил и
подошел к окошку, светившему розовым светом утренней зари. Его пальцы
дрожали, не решаясь развернуть тоненький свиток.
Де Прам был его оруженосцем, он столько лет провел рядом с ним, бок о
бок, как на войне, так и в жизни, что в конце концов стал одним из самых
лучших и верных его друзей. Они расстались в марте, когда Филипп отправил
его в Турень разузнать, что сталось с Фьорой. Ему была невыносима сама
мысль, что он ничего не знает о ней, и никто другой не смог бы выполнить
его деликатное поручение лучше, чем Матье: увидеть - и не быть увиденным,
узнать, но так, чтобы никто не догадался о его присутствии.
Гордость не позволила Филиппу самому поехать за своей женой, как ей