"Питер Бенчли. Тварь" - читать интересную книгу автора

задней двери дома и посмотреть на север или северо-запад - на горизонте
виднелись огни сидящего на рифах судна.
Его первой мыслью было: Господи, только бы оно не было нагружено
нефтью. Второй мыслью было: если на судне нефть, Господи, не допусти, чтобы
у него была пробоина.
Раньше, в старые времена, рифы подлавливали так много судов, что даже
возникла индустрия людей, которые добывали средства к существованию, выходя
в море на веслах и обирая пострадавшие корабли. Некоторые из "добытчиков" не
удовлетворялись ожиданием; они сами хотели добиться удачи и подавали знаки
фонарями, чтобы заманить корабли на рифы.
Дарлинг всегда удивлялся тому, что по иронии судьбы сами моряки сделали
Бермуды ловушкой для судов. Они могли бы избегать этих островов, но беда в
том, что они нуждались в Бермудах.
До 1780-х годов не существовало такой вещи, как надежное определение
местонахождения по долготе. Моряки определяли широту, на которой находились
в данный момент, по углу солнца к горизонту, делали это тысячу лет при
помощи алидад, астролябий, октантов и секстантов. Но чтобы определить, где
они находятся на оси восток - запад, им нужен был точный, действительно
точный, прибор - хронометр. А его не было. Бермуды были известной
неподвижной точкой в океане, и, как только моряки обнаруживали ее, они точно
знали, где находятся. Итак, мореплаватели отправлялись с островов
Вест-Индии, с Гаити или из Гаваны и шли на север по Гольфстриму, затем
поворачивали к северо-востоку, пока не достигали 32 градусов северной
широты. Затем они поворачивали на восток и искали Бермуды, от которых
прокладывали курс на родину.
Но если судно попадало в шторм и ветры дули так свирепо, а волны
поднимались так высоко, что моряки не могли ничего разглядеть, или если
опускался туман, или если штурман слегка запутался, к тому времени, когда
мореходы наконец видели вдалеке Бермуды, у них были все шансы очутиться на
самих Бермудах, то есть на рифах вокруг островов.
Как-то Шарлотта прочитала поэтическую строку: "Не один полуночный
корабль со всей в отчаянье кричащей командой, а многие подобные ему..."
Дарлингу нравились эти слова, потому что они рождали в его воображении
представление о том, каково должно быть на борту одного из старинных
кораблей, лицом к лицу столкнувшегося со смертью: они плыли вперед, чувствуя
себя в море в полной безопасности, как птица в небесах, матрос измерял
глубину, стоя на баке, бросая лот и не доставая дна, и вдруг - что такое? -
звук прибоя - прибоя? какой прибой может быть посреди океана? - и они
напрягают глаза, но не могут ничего разглядеть, а гул прибоя становится все
громче и громче, а потом лот действительно достигает дна, и наступает миг
ужаса, когда они наконец все понимают...

* * *

Сегодня Дарлинг в мелких водах не увидел следов кораблекрушения, но то,
что он увидел, - а это было все, что он увидел, - вытянуло из него ощущение
счастья подобно тому, как шприц вытягивает кровь: он заметил одну скаровую
рыбу, иглоподобного саранга, разрезающего хвостом морскую гладь, полдюжины
летающих рыб, бросившихся прочь от носа судна, и несколько изгибающих хребет
лещей.