"Лилия Беляева. 'Новый русский' и американка" - читать интересную книгу автора

провел по закулисным, мрачноватым без света лабиринтам и вывел на сцену,
утонувшую в каком-то вовсе безысходном, космическом мраке.
- Не бойся, - сказал он тихо и, как мне показалось, торжественно. -
Никого уже нет. Ушли все - артисты и работники концертного зала, и здесь
все принадлежит только нам двоим. Приступим к увертюре...
Я, конечно же, и предположить не могла, что собирается делать с моим
телом эта изобретательная и, конечно же, изысканная "бас-гитара"... Но то,
что произошло потом, - звучит и звенит во мне до сих пор как самая могучая,
бесподобная, оригинальнейшая симфония...
Внезапно, с яростью пантеры, он схватил меня за плечи, за талию, за
бедра и бросил поверх полированной поверхности черного концертного рояля и
прорычал сладострастно, упоительно и жутко:
- Я люблю трахать розовое женское тело на черном рояле! Тебе это
подходит или нет?
И это было столь непохоже ни на что другое, столь феерически, столь
небанально, что я задохнулась от восторга и вместо ответных слов тотчас в
невольном порыве протянула свою чуткую руку и нежно-нежно прикоснулась к
его достаточно длинной и уж, конечно же, по-мужски крепкой "флейте"... А он
сейчас же, вероятно, под глубоким впечатлением от этого моего
королевски-женского жеста, принялся всасывать в себя мой сосок, попутно
постанывая и рыча от удовольствия. Но так как, видимо. Действовал в пылу
страсти не слишком расчетливо, вдруг стал задыхаться - ну никак, никак у
него не получалось сделать необходимый вдох-выдох - ведь грудь у меня
большая, полновесная, ничего не скажешь, и когда он по неосмотрительности
всосал её в себя всю, она, естественно, забила ему и рот, и горло, и
гортань...
Но я тотчас поняла размер нависшей над ним опасности и, выйдя из
сладкого сексуального забытья, помогла ему освободиться от моей груди...
Наконец он вздохнул с облегчением и сказал:
- Нам с тобой, детка, не хватает осмотрительности. Мы с тобой слишком
горячи.
Но вот что поразительно - его "флейта" ничуть при этом не надломилась,
не издала ни одного фальшивого звука... Проникнул в мои заповедные,
жаждущие, трепетные глубины, она так заиграла, так заиграла... А как модно
гремел при этом белый концертный рояль! Потому что от него, в ритм нашей
поглощающей, неукротимой, невероятной страсти в отточенном ритме бились мои
голени и частично пятки, в свою очередь находившиеся под патетическими
ударами моего великолепного священнодействующего партнера. Что может быть
чудеснее, необычайнее, восхитительнее! Мы словно бы играли своими телами
осязаемо-кипучую оду к радости! Мы наполнили гулом-звоном весь пустующий
ночной концерт-зал! И никогда, пожалуй, я больше не испытала такого
сладостного, воистину романтичного чувства первородного греха, как упираясь
затылком, лопатками и задиком в твердь белого полированного концертного
рояля!
Единственное, что мне чуть испортило настроение, - это внезапный голос
из темного зала:
- Эй, "бас-гитара", не забудь унести с собой грязный "скафандр"! А не
как в прошлый раз...
Так мы и ушли со сцены: "бас-гитара" шагал впереди, держа перед собой
переполненный собственный варевом "скафандр", а меня вел за руку следом.