"Лилия Беляева. 'Новый русский' и американка" - читать интересную книгу автора

окончательно ослабеет и я ощущу, будто падаю, падаю в какие-то немереные,
вулканические глубины страсти, он, овеянный запахом русской тройки,
неудержимо мчащейся куда-то, и отчасти Тунгусского метеорита, наконец-то,
наконец раздвинет мою смертельно истосковавшуюся, безраздельно преданную
ему сокровеннейшую плоть своим великолепным, искрометным, королевским
жезлом...
Я вернулась в свою каюту, приняла душ, побрила ноги, овеяла свое
восхитительное тело дезодорантами и духами и села ждать своего безумно
любимого, неимоверно искусительного "нового русского". Правда, ещё
хорошенько почистила зубы, потому что как же иначе... И слегка откинулась в
кресле, чтобы он сразу увидел, как хорошо смотрится мое голенькое, славное
американское тело в сиянии первых утренних чистых лучей...
И - хотите верьте, хотите нет, но это было, было! Вдруг я услыхала
что-то похожее на хлопки... Словно где-то кто-то с излишним усердием
хлопает дверью. Потом этот звук приблизился... Я не устояла от любопытства
и приоткрыла дверь.
В ту же секунду эта моя дверь распахнулась так, что хлопнула меня по
лбу и грудкам, которые уж так устроены, что неизменно смотрят вперед, как
орудия, готовые к бою...
А дальше... дальше... в мою комнату ворвался огненный вихрь, и этот
огненный, опаляющий вихрь оказался тем самым "новым русским", которого я
так давно, так трепетно, так безутешно любила, почти от самого Гонконга...
И который таким трогательным показался мне, когда вынырнул из бассейна
абсолютно голым, потому что его трусики-сюрприз растаяли в морской воде.
Он, хоть и при деньгах, как всякий "новый русский", не догадался, что купил
по дорогой цене смешную, опасную вещь и в самом деле насмешил весь пароход.
Но самое удивительное - он и в моей каюте оказался голым. Ну абсолютно
голым! Только с толстой золотой цепью на шее и револьвером в руке. И без
бумажника, естественно. Куда бы он мог засунуть бумажник, если, повторяю,
был абсолютно, досконально голым?
Но меня его бумажник, как вы понимаете, нисколько не интересовал. Зато
все его подлинные драгоценности и сокровища, все его восхитительное, почти
необъятное "орлиное гнездо", дымящееся светлым мехом, с могущественным
"саксофоном", великолепным отборным "супербананом" в самом центре были тут
как тут... И этот "саксофон-супербанан" тотчас поразил меня и сокрушил
своей наглядной, породистой, несколько высокомерной мощью... И я онемела
вовсе не оттого, что "новый русский" держал в руках грозный пистолет, не
оттого, что напористый грохот чьих-то ног, обутых в твердую обувь, потряс
дверь моей каюты, а оттого, что невероятная, заветнейшая мечта моя сбылась
- я имею возможность видеть вблизи так много дикой, восхитительной русской
плоти... И, кажется, только тут, сейчас, я поняла, отчего древние греки так
чтили фаллос...
Но сейчас же меня взяло сомнение, а привелось ли этим самым древним
грекам хоть раз за всю их длинную, путаную историю увидеть живой,
натуральный фаллос, светящийся изнутри какой-то неведомой, поистине
волшебной, неразгаданной, русской, немножко лукавой, отчасти простодушной
силой и безудержностью? Думаю, что нет.
... Меня, если честно, никогда не волновали всякие эти политические
события и катаклизмы. Я давно, согласно собственным вкусам, поделила мин не
на угнетателей и угнетенных, не на хозяев и работодателей, не на классы, не