"Андрей Белый. Начало века (Воспоминания в 3-х кн., Книга 2) " - читать интересную книгу автора

Брюсова:
- "За что вы гневаетесь на "Книгу раздумий", Борис Николаевич?"
- "Я?"
И Брюсов с улыбкой докладывает:
- "Вы же ее свергли в воду с Каменного моста?" Соловьевы передали
Брюсову жест, означавший: уничтожение декадентства для символизма.
- "Свергал, Валерий Яковлевич, - был грех"26.
Иногда прогулки вдвоем-втроем увенчивались восхождением на Иванову
колокольню; я становился на перила испытать головокружение, называемое мною
чувством Сольнеса - строителя башни из драмы Ибсена27.
Я себя приучал к высоте.
Из этого явствует: как-то сразу я стал самоуверенным юношей.
Мой "китайский" язык оказался не так уж "китаечен"; на нем отчасти
объяснялись и в кружке Станкевича;28 нечто от философской витиеватости -
старинной, московской - было ведь и в моих речах: реминисценция сороковых
годов, студенту Воронкову неведомых.
В другом отношении "китайщина" нашего языка - сгущенность метафор,
афористичность и тенденция к остраннению; оправдывая право на афоризм, -
скажу более, - футуризм выражений (до футуризма), я ввожу в речь рискованные
уподобления, за которые мне потом влетело от критики.
Лишь в кругу близких для каламбура, а не печатного слова 29 я
запрыгивал и в лексикон Хлебникова.
Михаил Сергеевич Соловьев в предсмертном бреду бормотал:
- "На окне стоит красный цветок; Боря прямо сказал бы: "бум".
В ассоциациях бреда М. С. выразил стиль отношения к моим заумным
заскокам; я доказывал: слово "кукла" состоит из двух жестов, которые я
производил руками: "кук" - руки, соединяясь острым углом, пыряют ладонями
пространство; "ла" - округлое движение разъединившихся рук.
Понятие "звуковая метафора" еще не известно; но, опираясь на аналогии
ощущений, я изощрялся в звуковых прозвищах и доказывал, что прозвище, данное
другу, "кивый бутик", в слове "кивый" отмечает иронию, которой болен мой
друг; в существительном "бутик" - звуковая живопись детской доверчивости.
- "Они - идиоты!" - воскликнули б иные из мещан, услышав, как мы
отдавались шаржам словосочетаний.
Но если бы мне бросили в лицо, что я "брежу", претрезво заговорил бы о
трудах профессоров Грубера и Вундта, вскрывавших аналогии ощущений; это
вовсе не означало моего согласия с Вундтом, а лишь указывало на то, что и
почтенные профессора уделяли внимание проблемам "декадентов".
- "В этом безумии есть нечто систематическое", - должен был бы сказать
мещанин, почтенных профессоров не читавший и декадентов ругавший.
Уж и мстил мне мещанин за непонимание шаржей и за "философские"
комментарии к ним: мстил в годах; и месть мещанина прожалила десятилетие.
Состав кружка "аргонавтов", в те годы студентов, - незауряден 30.
В. В. Владимиров - умница с мыслями: он исходил Мурман в целях научного
изучения одежды; художник, штудировавший по Гильдебрандту проблему формы,
читавший Дарвина, посетитель лекций, концертов, театров, хозяин,
группировавший вокруг себя, человек очень трезвый, мужественно несший
жизненные бремена, фантазер и весельчак; не слишком много водилось
художников с высшим образованием, соединяющих ремесло с чтеньем Оствальда и
Дарвина.