"Владимир Беляев. Старая Крепость (Трилогия, книга 1)" - читать интересную книгу автора

отвернуться, но я, пересиливая страх, смотрел.
Одетый в синий, наглухо застегнутый френч, Петлюра сидел в ложе на
плюшевом кресле, заложив нога на ногу. В руках он держал фуражку-"керенку"
с золотым трезубцем на околыше. Волосы у Петлюры были зачесаны налево и
лежали гладко: наверное, он смазал их репейным маслом.
Мне показалось, что я где-то видел Петлюру, но где - я сперва припомнить
не мог, а вспомнил только после. На жестяной, выгоревшей от солнца вывеске
у нашего зареченского парикмахера Новижена был нарисован вот такой же
прилизанный, надменный мужчина.
Петлюра все время озирался по сторонам, один раз он даже нагнулся и
незаметно посмотрел под мягкое пружинное кресло, на котором сидел, и,
увидев, что под креслом никого нет, уже спокойнее стал рассматривать
портреты своих министров.
За плечами у батьки на деревянных перилах ложи сидел начальник
контрразведки Чеботарев. Даже сами петлюровцы называли его Малютой
Скуратовым. Чеботареву было скучно тут, в гимназии. Широкоплечий, с лицом,
изрытым оспой, одетый в серую австрийскую форму, с тяжелым маузером на
боку, Чеботарев позевывал, - видно, ему очень хотелось уйти. Кроме
Чеботарева, других петлюровских старшин в ложе не было.
Петлюру окружали офицеры-пилсудчики в нарядных голубоватых мундирах.
Просторная ложа была сплошь забита ими. Среди пилсудчиков я вдруг заметил
офицера с черными бакенбардами, которого мы с Маремухой видели несколько
дней назад в городе. Он сидел на венском стуле рядом с атаманом и что-то
вполголоса ему рассказывал. Петлюра заулыбался. Он вытащил из кармана
длинный гребешок и осторожно, так, словно боялся расцарапать кожу, стал
зачесывать этим гребешком набок свои липкие, маслянистые волосы. А
пилсудчик с бакенбардами хлопнул себя по коленке и затем, круто
повернувшись, вдруг поманил кого-то перчаткой. Кого он зовет? А, ксендза!
Высокий, худой, с гладко выбритыми запавшими щеками, согнувшись, он
пробирался между рядами скамеек, и гимназисты, вставая один за другим,
давали ему дорогу. На голове у ксендза была смешная бархатная шапочка.
Осторожно забравшись в ложу, ксендз поклонился - сперва Петлюре, затем
офицерам. Откуда ни возьмись, со стулом в руках подскочил черноволосый
распорядитель. Даже не посмотрев на него, ксендз ловко одной рукой поднял
стул и сел. Сутана его распахнулась, и я увидел под ней хорошо начищенные
сапоги с высокими голенищами. Ксендз снял шапочку, и выбритая кружочком на
его голове тонзура заблестела под ярким светом люстры. "Наверное, это
какой-нибудь знаменитый, особенный ксендз,- подумал я,- раз и Петлюра его
знает".
В эту минуту в зале погас свет и со сцены послышался голос директора
гимназии Прокоповича.
То и дело запинаясь, директор густым басом говорил, как ему радостно на
душе оттого, что в гимназию пришли такие дорогие гости, да еще в эти дни
заключения военного союза с маршалом Пилсудским против большевиков.
Тут через дырку я увидел, что Петлюра и пилсудчики встали. Спрыгнул с
перил ложи и Чеботарев, и доски заскрипели под ним. Повскакали со своих
мест скауты, гимназисты стали кричать "слава", а оркестр громко заиграл
"Ще не вмерла Украiна", и зайчики от поднятых медных труб музыкантов
побежали в разные стороны полутемного зала.
Петлюра, как только заиграла музыка, надел фуражку и взял под козырек. Так