"Владимир Беляев. Старая Крепость (Трилогия, книга 1)" - читать интересную книгу автора

И мне так стало жалко, что нет у нас Лазарева, с которым нас разлучили
пилсудчики. Да разве позволил бы он себе когда-нибудь ударить ученика? Ни
за что на свете! Он и в угол никого не ставил, а не то чтоб драться. И я
вспомнил вдруг все то, что рассказывал нам Лазарев о Шевченко. Как мучили
его проклятые паны, как загнал его в далекую ссылку царь
Наверное, много ночей просидел Шевченко вот так же, как я теперь, в
сырости и холоде, за железной решеткой. И били, наверное, его не раз...
Вспомнилось, как Лазарев рассказывал, что Тарас Шевченко, путешествуя по
Украине, заехал и в наш старинный город. Он жил здесь, у народного учителя
Петра Чуйкевича, записал от него песни про повстанца Устина Кармелюка,
побывал в селе Вербка, где одна из гор названа крестьянами горой
Кармелюка. Тарас Григорьевич ходил, должно быть, не раз в Старую крепость,
осматривал башню, где томился Кармелюк, и холодные каменные ее стены
напоминали поэту те тюремные камеры, где держали его жандармы.
И мне стало приятно, что я пострадал за него. И вдруг показалось, что
Шевченко смотрит на меня из темного угла карцера - добрый, усатый Тарас
Григорьевич. Мне даже послышалось:
- Не журись, Василь...

А музыка в актовом зале все продолжала играть. Сидя на каменном полу
карцера, я снова и снова повторял стихотворение Шевченко "Когда мы были
казаками". Здесь-то уж никто не мешал мне прочесть его спокойно, до конца.
И в сырой тишине подвала, отчеканивая каждое слово, я читал сам для себя:
Поникли головы казачьи,
Как будто смятая трава
Украина плачет, стонет-плачет!
Летит на землю голова
За головой. Палач ликует
А ксендз безумным языком
Кричит: "Те deum! Аллилуя!"
Вот так, поляк, мой друг и брат мой,
Несытые ксендзы, магнаты
Нас разлучили, развели,
А мы теперь бы рядом шли,
Дай казаку ты руку снова
И сердце чистое подай!
И снова именем Христовым
Возобновим наш тихий рай
"Чего же они ко мне присипались? Такие хорошие стихи! И даже дочитать не
дали. Быть может, если бы дочитал, все бы ясно стало и никто бы не
ругался? А впрочем, кто знает. Холера их возьми, чего им надо..."
Я вспомнил при этом, сколько у меня есть друзей поляков на Заречье. Как мы
хорошо живем с ними! Взять хотя бы Юзика Стародомского - Куницу. Дома он
говорит только по-польски со своими родителями. И всегда на польские
праздники мазурками меня угощает. Но ведь он-то не обиделся на меня за это
стихотворение?
Я прислонился к холодной стене карцера, и у меня за спиной что-то
звякнуло. Нащупал ржавое кольцо, вдетое в железную скобу, замурованную в
кирпич. Откуда она взялась здесь? А быть может, прикованные цепями к этому
кольцу, сидели здесь когда-то провинившиеся монахи? Неприятно, жутко стало