"Ольга Белова. Славяне и евреи о "своих" и "чужих" календарных праздниках" - читать интересную книгу автора

быличка [Онищук 1912: 45]. В этот день один еврей возил навоз на поле.
Доброжелатели сказали ему, что сегодня праздник - работать грех. Еврей
засмеялся: "Шо то Марок? Марок - шмарок!" - и тут же провалился вместе со
своими конями "в скалу" (горную трещину). С тех пор евреи всегда спрашивают
у гуцулов: "А коли того Марка?" - чтобы не нарушить запрет работать в
праздник и не навлечь на себя беду.
Казалось бы, чем может грозить иноверцу нарушение праздничных запретов,
соблюдаемых христианами, - ведь "чужой" находится как бы вне культурного
пространства местной традиции и ее установки на него не распространяются?
Однако именно в сфере календарных представлений этот принцип не срабатывает,
и определяющим оказывается поверье о прямой соотнесенности времени
(праздника) и пространства, в пределах которого он имеет место быть.
Описывая народный календарь крестьян Виленской губ., священник Иоанн Берман
отметил, что "по понятиям народа, христианские присвятки (праздники, не
имеющие статуса "годовых". - О.Б.) привязаны к христианским грунтам (почве),
и потому в неважный полупраздник не годится работать собственно на своей
ниве, чтобы не накликать на нее бедствий" [Берман 1873: 33]. В Ошмянском
уезде Виленской губ. рассказывали о глухонемом крестьянине, который
отправился пахать в праздник ("присвяток") Бориса и Глеба. Соседи поспешили
догнать его и знаками - крестным знамением в сторону церкви - объяснили, что
сегодня праздник и в поле работать не годится. Глухонемой кивнул и
"затормосил" кулаком свою бороду, дав понять таким образом, что он
отправляется пахать не на свое поле, но на поле еврея. В то же время
предосудительным для хозяина считалось, если на его "христианском грунте",
арендованном евреями, в праздники велась работа, хотя бы и руками евреев
[Берман 1873: 33].
Среди еврейских фольклорных текстов также имеются повествования о том,
почему важно отмечать "чужие" праздники. В рассказе выходца из Галиции о
праведнике раби Менделе из Реминова говорится, как раби однажды поздравил
хасидов с Новым годом гоев. Удивленной аудитории раби объяснил, что "Новый
год гоев сулит хорошую подпись еврейскому народу - видит Господь прегрешения
гоев в их Новый год и вспоминает свой народ. Сидит он на троне и судит гоев
в соответствии с их делами, но милосердием становится для евреев Его
судейство" (Израильский архив фольклорного рассказа при Хайфском
университете, 1773 [Фиалкова 1995-а]).
Что касается обратной ситуации - почитании в какой-либо форме еврейских
праздников славянами-христианами, - фольклорно-этнографические своды кон.
XIX - XX вв. не содержат таких сведений. Исключением является трогательный
рассказ потомка раби Пинхаса из Белоруссии "Ханукальная свеча Алексея" о
том, как каждый год евреи со всей округи собирались в доме полесского
крестьянина Алексея, чтобы отпраздновать Хануку. Алексей же устраивал для
евреев праздник и сам принимал в нем участие по обету, в память о чудесно
спасшей его ханукальной свече, свет которой указал ему дорогу из лесной чащи
(Израильский архив фольклорного рассказа при Хайфском университете, 3486
[Фиалкова 1995-б]).
Славянские рассказы о ритуалах, совершаемых во время еврейских
праздников, удивительным образом совмещают в себе "этнографический" и
"мифологический" пласт. С одной стороны, они содержат наблюдения,
свидетельствующие о пристальном внимании, с которым местные жители
Прикарпатья или Полесья наблюдали за обрядами своих соседей и своеобразно