"Сол Беллоу. Герцог" - читать интересную книгу автора

настоящее. Ты действительно меня любишь. Но ты должен еще понять, какое для
меня унижение - признать крах этого брака. Я вложила в него все, что имела.
Я совершенно раздавлена.
Раздавлена? Прекрасно она при этом выглядит. Есть определенный наигрыш,
но много больше искреннего чувства.
И вот Герцог, бледный и издерганный, но еще крепкий мужчина,
затянувшимся по случаю весны вечером лежит на своем нью-йоркском диване,
имея снаружи клокочущий энергией город, осязаемую и обоняемую речную влагу,
грязноватую кайму - вклад штата Нью-Джерси в закат ради красоты и эффекта,
он лежит в своем одиноком углу, еще сильный физически мужчина (в своем роде
оно чудо - его здоровье, уж как он над ним измывался), он лежит и
воображает, как все могло обернуться, если бы он не стал ловить и
осмысливать слова Маделин, а просто дал ей пощечину. Сбил с ног, схватил за
волосы, поволок, визжащую и отбивающуюся, по комнате, выпорол до крови. Вот
если бы! В клочья изорвать платье, белье, содрать ожерелье, отвесить пару
затрещин. Вздохнув, он отменил эту мысленную расправу. Его испугало, что
втайне он способен на такую жестокость. Но по крайней мере он мог предложить
ей убираться из дома. В конце концов, это его дом. Если она не может с ним
жить, то почему сама не уходит? Испугался скандала? Но из-за маленького
скандала глупо лишаться дома. Пусть больно, пусть дико, но, в конце концов,
без скандалов общество не обходится. Однако в той комнате с горящими
бутылками Герцогу даже в голову не пришло постоять за себя. Он, видимо, еще
рассчитывал на то, что выедет на безответности, на личности - просто на том,
что он Мозес, в конце концов, Мозес Елкана Герцог, хороший человек и
заведомый благодетель Маделин. Он же на все шел ради нее - на все!
- Ты обсуждала свое решение с доктором Эдвигом? - сказал он.- Что он
думает?
- А что переменится от его отношения? Он же не скажет, что делать.
Разве только поможет уяснить себя... Я ходила к адвокату.
- К кому именно?
- К Сандору Химмельштайну, раз он твой приятель. Он говорит, ты можешь
пожить у него, пока будешь устраиваться.
Разговор был кончен, и Герцог вернулся в тень и зеленую сырость заднего
двора к своим вторым рамам, к путаному разбирательству с самим собой.
Человек беспорядочного образа мыслей, он действовал на авось: потолкаешься
среди случайных обстоятельств - и вдруг выйдешь к самому главному. Он часто
надеялся напасть на это главное врасплох, каким-нибудь хитрым образом.
Ничего подобного не происходило сейчас, когда он справлялся с дребезжащим
стеклом, боясь наступить на свисавшие с колышков, опаленные морозцем
помидорные побеги. Кусты резко пахли. Он продолжал возиться с окнами, чтобы
не поддаться чувству сломленности. Он страшился чувства, которое еще откроет
ему свои глубины, и уж тогда никакой блажью от него не заслониться.
Поверженно простертый на диване, в виде рухнувшего шимпанзе, забросив
руки за голову и разбросав ноги, он лучившимися больше обыкновенного глазами
вглядывался в свои тогдашние садовые дела с той отрешенностью, с какой
рассматриваешь четкое мелкое изображение в обратную сторону подзорной трубы.
Страдалец-балагур.
Два необходимых пояснения. Он понимал весь бред перевода бумаги,
письмовничества. Это шло помимо его воли. Блажь подмяла его.
Внутри меня сидит кто-то. Я в его руках. Когда я говорю о нем, я