"Генрих Белль. Хлеб ранних лет" - читать интересную книгу автора

Вскочив в машину, я в то же время увидел себя из какой-то бесконечной
дали, словно человека, ограбившего кассу магазина; я помчался вперед, и,
когда заметил перед собой вокзал, у меня было такое чувство, будто я уже
тысячу лет подряд тысячу раз на день вижу этот вокзал, хотя на вокзальных
часах было всего лишь десять минут первого, а без четверти двенадцать я еще
только бросал монетку в автомат для перронных билетов; мне казалось, что я
еще слышу, как гудит автомат, пожирая монетку, как он легко и насмешливо
щелкает, выплевывая картонный билетик; но за эти двадцать пять минут я уже
успел позабыть, кто я, как выгляжу и чем занимаюсь.
Объехав вокруг вокзала, я остановился у цветочного киоска напротив
ремесленного банка, вышел из машины и попросил желтых тюльпанов на три
марки; мне дали десять штук, и я протянул женщине еще три марки и попросил
дать мне еще десять тюльпанов. Я принес тюльпаны в машину, бросил их на
заднее сиденье, где лежал чемоданчик с инструментами, прошел мимо киоска в
ремесленный банк, и когда я вытаскивал из внутреннего кармана пиджака свою
чековую книжку и медленно подходил к окошку кассы, то показался себе немного
смешным: я боялся, что мне не выдадут деньги. На зеленой обложке чековой
книжки я написал сумму вклада--1710 марок 80 пфеннигов - и медленно
заполнил чек; в узкой графе вверху справа написал 1700 и то же число --
"одна тысяча семьсот" - проставил после слов "сумма прописью". И когда я
подписывал внизу свое имя, Вальтер Фендрих, то мне казалось, что я совершаю
подлог. Передавая чек девушке у кассы, я еще испытывал страх, но она взяла
чек и, не глядя на меня, бросила его на ленту конвейера, а мне протянула
желтый картонный номерок. Стоя у кассы, я видел, как по другой ленте
конвейера чеки возвращались к кассиру; мой чек тоже быстро вернулся, и я был
удивлен, услышав, что кассир выкрикнул мой номер; подвинув к нему по белой
мраморной доске картонный номерок, я получил деньги - десять бумажек по сто
марок и четырнадцать по пятьдесят.
Выходя из банка с деньгами в кармане, я чувствовал себя как-то странно:
это были мои деньги, я скопил их, скопил без особого труда, потому что
хорошо зарабатывал, но вид белых мраморных колонн и позолоченной входной
двери, через которую я вышел на улицу, выражение строгой важности на лице
швейцара - все это вызвало во мне такое ощущение, будто я украл свои
деньги.
Однако, сев в машину, я засмеялся и быстро поехал обратно на Юденгассе.
Я позвонил у фрау Гролта и, когда наверху открыли, толкнул дверь спиной
и, усталый, отчаявшийся, поднялся по лестнице: я боялся того, что мне еще
предстояло. Цветы я опустил головками книзу и нес их, как бумажный кулек с
картошкой. Я шел вперед, не глядя ни налево, ни направо. Не знаю, какую мину
состроила хозяйка, когда я проходил мимо нее, потому что я не взглянул в ее
сторону.
Хедвиг сидела у окна с книгой руках, но я сразу понял, что она не
читала; тихо проскользнув через переднюю к двери ее комнаты, я открыл дверь
так бесшумно, как делают воры, хотя никогда не занимался подобным ремеслом и
не обучался этому искусству. Она захлопнула книгу, и мне никогда не забыть
это едва заметное движение, как и ее улыбку; я и сейчас еще слышу, как
захлопнулась книга, при этом вылетел железнодорожный билет, который Хедвиг
сунула вместо закладки, но ни она, ни я - ни один из нас не нагнулся, чтобы
поднять его.
Я все еще стоял у двери, смотрел на старые деревья сада, на платья