"Генрих Белль. Хлеб ранних лет" - читать интересную книгу автора

убывала быстрее, чем я предполагал, и целых два страшных дня мне пришлось
еще провести со щеткой в руках под началом фрау Витцель. А потом капеллан
нашел мне место у Виквебера, и, после того как я уже побывал учеником в
банке, помощником продавца и подмастерьем у столяра, я начал учиться у
Виквебера на электромонтера.
Недавно, то есть через семь лет после отъезда из общежития, я встретил
фрау Витцель на трамвайной остановке; затормозив, я вышел из машины и
предложил подвезти ее в город, она согласилась, но, когда я высаживал
Витцель у ее дома, она сказала мне весьма дружески:
- Большое спасибо... Но если у человека есть своя машина, это вовсе не
значит, что из него вышел толк!..
Я так и не укрылся с головой одеялом и не стал решать вопроса, права ли
фрау Витцель, ибо мне было безразлично, вышел из меня толк или нет.
Когда хозяйка принесла мне завтрак, я все еще сидел на краешке кровати.
Я дал ей письмо отца и, пока она читала его, налил себе кофе и сделал
бутерброды.
- Конечно, - сказала она, - вы должны пойти, - и она положила
письмо на поднос рядом с сахарницей. - Вы должны быть к ней внимательны и
пригласить ее поесть. Имейте в виду, эти молоденькие девушки в большинстве
случаев гораздо сильней хотят есть, чем они показывают...
Она вышла, так как в передней зазвонил телефон, и я услышал, как она
говорила: "Хорошо, хорошо, я передам ему. Ладно". - И, вернувшись в
комнату, она произнесла:
- Звонила какая-то женщина с Курбельштрассе, она плакала в телефон, у
нее не ладится со стиральной машиной. Просит вас немедленно приехать.
- Не могу, - ответил я, - мне еще нужно разделаться со вчерашними
вызовами.
Пожав плечами, хозяйка вышла; я позавтракал и умылся, думая о дочери
Муллера, которую совсем не знал. Она должна была приехать в город еще в
феврале, и я смеялся тогда над письмом ее отца - над его почерком, знакомым
мне еще по отметкам на моих неудачных работах по английскому языку, и над
его манерой выражаться.
"Моя дочь Хедвиг, - писал Муллер, - переедет в феврале в город, чтобы
поступить в Педагогическую академию. Буду весьма признателен, если Вы
поможете .подыскать ей комнату. Вероятно, Вы лишь смутно помните меня: я
директор школы имени Гофмана фон Фаллерсле-бена, где Вы в течение нескольких
лет проходили курс наук", - таким весьма благородным способом Муллер
изобразил нижеследующий факт моей биографии: так и не окончив гимназию, я в
возрасте шестнадцати лет выбыл из восьмого класса, предварительно просидев в
нем два года.
"Но, быть может, - писал Муллер далее, - Вы еще помните обо мне, и,
надеюсь, моя просьба, не слишком обременит Вас. Помещение для дочери должно
быть не чересчур роскошным, но и не безобразным; хорошо, если комната будет
поблизости от Педагогической академии и вместе с тем - если это можно
устроить - не в той части города, которая напоминает окраину; кроме того,
позволю себе подчеркнуть, что комната должна быть, во всяком случае,
недорогой".
Образ Муллера, возникший у меня при чтении этого письма, был совсем не
похож на того Муллера, которого я помнил. В воспоминаниях Муллер рисовался
мне человеком уступчивым и забывчивым, даже несколько опустившимся, а этот