"Владимир Николаевич Беликов. Война: Впечатления деревенского подростка " - читать интересную книгу автора

церкви гранату кинул - показалось, что там кто-то прячется.
Оказалось, что хаты подожгли, чтоб осветить деревню. Что "охранники"
серьезного сопротивления не оказали, разбежались кто куда. Женька
полураздетый прятался на сеновале, другие - кто в погребе, кто в яме с
картошкой или на чердаке. Партизаны ранили одного охранника; у некоторых
жителей забрали зерно и муку, увели несколько коров и [538] лошадей. Женька
осмотрел дырочку в стенке и сказал, что если б пуля попала ниже, между
бревнами, то непременно встретилась бы с моей головой: "Повезло пацану,
долго жить будет..." Много лет прошло, но пуля эта цела до сих пор,
сохранилась, валяется в шкатулке с разной мелочью...
А Зоя, выйдя на улицу за ворота, нашла в сугробе горшок из-под каши,
которая стояла в печке вместе со щами...


* * *

Формализм и очковтирательство, видимо, были и на войне. Партизан давно
и след простыл, деревня уже угомонилась - а на следующий день утречком на
машинах и с пушками появились эсэсовцы, карательный отряд. Не обращая
внимания на охранников, деловито расположились по хатам, пушки выставили тут
же, на огородах. И у нас в передней половине разместились четыре немца.
Рослые, здоровые, веселые. С аппетитом позавтракали. Автоматчики попытались
было отправиться в лес, но, спустившись к реке, завязли в глубоком снегу. И,
видимо, с чувством облегчения вернулись в деревню. Зато пушкари постарались
вовсю. Лупили часа два с небольшими перерывами. Стволы опущены низко, звук
резкий - мы все просто очумели от звона в ушах.
Потом немцы хорошо пообедали: суп гороховый, мясо с макаронами, пудинг
и компот, - кто чего желает. Угостили пудингом и меня. Мне б, конечно, гордо
отвернуться и, может, даже плюнуть в их сторону; но, каюсь, не удержался,
съел и даже "спасибо" сказал. Вещь совершенно незнакомая:
студенисто-мучнистая бело-розовая масса, кисло-сладкая, с привкусом и
запахом вишневых косточек...
После обеда засобирались, быстро погрузились и укатили, чтобы поставить
в отчете галочку: мол, провели мероприятие. А нам в огороде оставили кучу
снарядных гильз и поваленную изгородь.


* * *

Сведений о положении на фронтах мы по-настоящему не имели. Изредка
попадавшая в деревню местная газетка трубила о беспрерывных победах "великой
Германии", но [539] ей мало кто верил. Одно время шли разговоры о
Сталинграде. В городе на углах вывешивались плакатики на желтой бумаге:
"Доблестные германские войска ворвались в Сталинград!", "Германская армия в
Сталинграде вышла к Волге!", "Час падения Сталинграда предрешен!". А потом
как-то незаметно замолчали, и плакаты перестали клеить... Как-то поздней
осенью проходила через деревню немецкая пехотная часть. Немец-ефрейтор
заскочил к нам попить: "Млеко нет - ладно, давай вода". Мама подала кружку
воды, а сама, показывая на карту СССР, видевшую у кровати вместо коврика,
спросила: "Пан, ну а как там Сталинград?" Немец чуть не поперхнулся водой,