"Рексанна Бекнел. Непорочная грешница " - читать интересную книгу автора

отца, то Экстон уже был не вправе поднять Против него меч - разве что тот
сам напросится на поединок...
Впрочем, господь справедлив и вполне может снизойти к его, Экстона,
молитвам.
С другой стороны, о справедливости в этом мире оставалось только
мечтать. Нет ее на земле - и все тут. Эх, кабы не рыцарское слово, которое
обязывало его подчиняться приказам герцога! Матильда не единожды учила
своего сына Генриха: убивайте сыновей в бою, женитесь на дочерях в мирное
время и, по возможности, не губите и не разоряйте мирное население. И он,
Экстон, вынужден был следовать наставлениям матери своего сюзерена.
К примеру, он сжег не так уж много крестьянских домов и построек.
Ровно столько, сколько было нужно, чтобы поселить в сердцах вилланов страх.
Ни больше и ни меньше. Сказать по правде, он поступил бы так же и без
приказов Генриха - как-никак это ведь его земля, хотя он и был разлучен с
нею с девятилетнего возраста.
Когда старый король Генрих умер, Аллен де ла Мансе с женой и тремя
сыновьями находился в Нормандии, где состоял в свите его дочери Матильды и
его внука, тоже Генриха. Отсутствие Матильды в Англии развязало руки ее
кузену Стефану, который успел захватить все укрепленные замки, а заодно и
корону Англии, прежде чем Матильда успела на это отреагировать.
Эдгару де Валькуру в Мейденстонском замке почти не оказали
сопротивления - некому было. Стефан же пренебрег призывами Аллена де ла
Мансе к справедливости и тем самым лишил семейство родного крова и обрек на
многолетние скитания. Но все эти долгие восемнадцать лет Экс-тон не
забывал, что дом у него все-таки есть. Помнили об этом и его родители.
Так что он вовсе не собирался разорять свое родовое гнездо и тем более
жечь его или убивать жителей. Наконец-то Мейденстон принадлежал ему. Уже
опустился подъемный мост, перекрывая крепостной ров, - и ему, Экстону,
оставалось только войти в замок и вступить во владение своей
собственностью. Черт с ним, с этим де Валькуром! Пусть забирает своего
израненного сына - все равно тот никакой угрозы теперь не представляет.
Даже если он и останется в живых, никогда ему больше не поднять меча -
слишком уж сильно изуродована его правая рука.
И еще одно намерение было у Экстона: жениться на старшей дочери, если
у де Валькура окажется таковая. Он обязательно женится на этой женщине,
какой бы она ни оказалась - красивой ли, уродливой, светловолосой или,
наоборот, смуглой, как головешка. Женится, а потом постарается сделать ей
ребенка - и как можно скорее. Только в этом случае он может быть уверен,
что никто не заявит своих претензий на Мейденстон. Такого права не будет
иметь никто.
Юноша с алым штандартом во главе процессии проехал по мосту, миновал
арку ворот и оказался на замковом дворе. Линни и Беатрис наблюдали за
всадником сквозь узкое, похожее на бойницу, оконце в отведенных им в замке
покоях. Молодой человек был плотного телосложения, с темными, завивавшимися
кольцами волосами; он кривил губы в высокомерной улыбке, которая тотчас
вызвала у Линни острое раздражение. "Кто он, этот самоуверенный петушок? -
задавалась вопросом девушка и сама же себе отвечала: - Без сомнения, сын де
ла Мансе".
Двери в их с Беатрис покои с грохотом распахнулись, и сестры как по
команде вздрогнули. Впрочем, напрасно - в покои вошла их бабка, леди