"Павел Бажов. Уральские были" - читать интересную книгу автора

Мякина вспоминает о своем "благочестии" и переменяет мотив на церковный.
Опять мелькают забавные образы, где "гривастые дьявола" и "святые ангела"
так причудливо переплетаются, что матери гонят нас, ребятишек, домой и
кричат на безбожного Мякину, угрожая ему не только адом, но и стражником,
что, конечно, страшнее. Рабочие хохочут.
Вот Мякина доходит до своей избушки. Ворота заперты, ставни на болтах,
закрепленных внутри, сенки тоже заперты изнутри засовом, и лестница, по
которой можно залезть туда, убрана. В доме и во дворе ни души. Ребятишки
Мякины вертятся тут же в толпе, на улице. Жена спряталась.
Готовятся так к встрече Мякины не потому, что боятся его, как буяна, а
с другим умыслом. Надо утомить его так, чтобы, забравшись в избу, он сразу
же заснул. Иначе неизбежно выкинет какой-нибудь фортель, обидный, а иногда и
разорительный для домашних.
Начинался стук, матерщина, жалобы "православным" и перелезание через
забор. Перелезание, судя по степени "градусов", иногда тянулось долго.
Дальше канитель с дверьми в сени. В большинстве случаев кончается тем, что
Мякина, забравшись в избу, растягивается на постели и засыпает. Толпа
расходится.
Но если ему удается проникнуть в избу быстрее, то открываются оба окна
на улицу, и начинается "выставка". Показываются отопки сапог, рваные рубахи
жены и детей, покровитель дома Микола Милостивый. Все это сопровождается
прибаутками завзятого раешника. Хохочет толпа, и всхлипывает жена Мякины.
Соседки, которые жалеют тихую мякинину бабу, начинают стыдить Мякину. Но это
только ухудшает дело. Мякина, истощившийся в остротах над своим скудным
имуществом, получает новый материал. На каждое замечание у него готов такой
колючий ответ, что бабы плюются, а некоторые - погорячее - готовы прямо
лезть в драку. Мужей эти остроты тоже неизбежно задевают, но они стараются
"не показать виду". Толпа взрослых, однако, начинает расходиться. Охотников
вступить в словесную борьбу с пьяным Мякиной все меньше, и он объявляет
"выставку" закрытой "до великого дня святого Полштофа".
Иной раз "фортели" бывают "фигуристее".
Помню, раз Мякина напился в отсутствие жены, которая куда-то уезжала:
на покос или за ягодами. Предупредительных мер не было принято, и пьяный
хозяин беспрепятственно вошел в свою избу. На этот раз он, выставив косяки,
ухитрился вытащить на середину улицы ткацкий станок - кросна. И начал тканье
с припевом;

Я поставила кросна,
Им девятая весна!..

Этот "фортель", обидный для его измотавшейся на работе жены, прекратили
женщины соседки, которые буквально избили пьяного Мякину и растащили части
станка по домам.
В "трезвое время" Мякина (Медведев Николай Николаевич, человек уже
пожилой) был веселый заводский рабочий. Смолоду он работал на фабрике, но
"огневая", видимо, была не по силам этому тщедушному человеку, и он перешел
в столяры. В этой отрасли Мякина был своего рода художником, и ему
поручалось изготовление наиболее тонких моделей. Иногда он делал своим
ребятишкам занятные деревянные игрушки. Толчея, кричный молот, мельничное
колесо были сделаны, как хорошая модель, и "действовали по-настоящему".