"Павел Бажов. Уральские были" - читать интересную книгу автора

сухой, с узенькой седой бородкой, угрюмый старичишка шагал по нашей улице в
обеденную пору домой. Старинный чекмень, опоясанный ремешком, и квадратная
полуторааршинная палка-"правило", которую он употреблял для измерения,
выделяли его из ряда остальных заводских служак.
Плотинный немилосердно сюсюкал, и нам, ребятишкам, был большой соблазн
подразнить худоязычного старика. Но мы делали это с большой опаской, так как
слыхали от старших, что если "Пасинька" узнает, чей мальчуган, то хорошего
не жди: так подведет, что с фабрики уволят, а уж в поторжную никак не
пустит. Пускались на хитрости: старались дразнить не в своей улице, а
подальше; в нашей же улице старика дразнили соседние уличане. При этом
чужакам не разрешалось давать даже обычную взбучку, хотя бы были с ними
самые недавние незаконченные счеты. И нашим уличанам тоже беспрепятственно
можно было ходить за "Пасинькой" скопом и в одиночку в другие улицы.
Особенно густо ребятишки ходили за "Пасинькой" в воскресенье или в
праздничный день, когда он шел в "жалованном кафтане".
За "верную" службу в течение не одного десятка лет заводоуправление и
владелец расщедрились - подарили плотинному особый почетный кафтан, обшитый
по вороту и бортам узеньким золотым галуном, с какими-то кисточками на
боках. На кафтан сукна не пожалели, - сшили его до пят, да и вширь пустить
не поскупились, и получился какой-то необыкновенный смешной балахон.
Маленькая круглая шапочка-катанка, степенная поступь и важный вид дополняли
эту забавную картину. Казалось, старик был крайне озабочен, как бы в целости
пронести на плечах такую драгоценность, как его необыкновенный балахон.
- Пасинька, кафтан не потеряй!
- Позолоту не замарай!
- Рукой-то не маши - кисточку оборвешь!
Но старик не замечал нас. Выставив вперед правую руку с завязанной в
клетчатый шелковый платок просфоркой и размахивая левой рукой как-то в
сторону от себя, он продолжал свое величественное шествие.
- Сутка ли? Осенили и позаловали. Это сюствовать и понимать надо!
И старик плотинный "чувствовал и понимал", что холопский труд его жизни
не пропал. Недаром он всю жизнь трясся над господской копеечкой, чуть свет
бежал на свою плотину: не случилось ли чего? Зорко следил за количеством
ожидающих распределения на работы и пользовался всяким случаем, чтобы
"ужать" пятачок. Целую жизнь своим сюсюкающим говором "материл поторжных" за
их "бессюствие и бесстызесть". И вот на старости лет получил награду кафтан
с позолотой. Этот широкий черный кафтан окончательно закрыл в глазах старика
темные стороны его работы.
Закружила старую голову барская ласка. Не мог понять он, насколько
смешон был в жалованном кафтане.
Когда на Нижегородской выставке в 1896 году плотинного и еще двух
стариков, наряженных такими же шутами, спрашивали, в каком хоре поют они
такие старики, то "Пасияька" искренно удивлялся: на всероссийской выставке,
в большом городе могут оказаться такие чудаки, которые не видывали
жалованного кафтана! С достоинством объяснял он, что вот служил
"веройправдой" столько-то лет в Сысертских заводах господина Соломирского и
наследников Турчаниновых и его оценили и пожаловали.
Вспоминая о "Пасиньке", невольно удивляешься, что такой обломок
крепостничества жил еще совсем недавно, перешел даже в двадцатое столетие и
умер, кажется, перед началом войны четырнадцатого года.