"Эрве Базен. Масло в огонь" - читать интересную книгу автора

оставался на своем месте.
- Ева!
Вздрогнув, мама на мгновение замедлила шаг, потом пошла с прежней
скоростью. Если папа хотел что-то ей сказать, он дожидался, пока мы придем
домой, - так было заведено. А поскольку в тех случаях, когда диалог между
ними не ограничивался десятью фразами, разражался скандал, - так было и
спокойней.
- Ева!
Мама ускорила шаг. Разговаривать на улице - да никогда в жизни. В
случае необходимости она снисходительно роняла через плечо несколько слов,
не приостанавливаясь, часто даже не поворачивая головы.
- Ева!
- Ну, что?
На сей раз мама, вне себя от злости, остановилась как вкопанная. Папина
рука легла ей на плечо. Папина рука! Она с отвращением смотрела на эту
грязную руку.
- Ева, когда ты вернулась вчера домой?
- Какое твое дело?
Родители никогда не задавали друг другу вопросов о своем
времяпрепровождении. Они жили бок о бок, ничего не обсуждая, наблюдая друг
за другом, как кот за чижиком, сквозь прутья клетки домашних обязанностей. Я
с удивлением смотрела на папу: под войлочным шлемом, под маской грязи, его
лицо было холодным и равнодушным. Голубые глаза (не того цвета, что здоровый
глаз у крестного, а небесно-голубые) не выражали ничего, застыв между
воспаленными, неморгающими веками. Но маме хотелось быть гадкой.
- Фу, до чего же воняет! - прошептала она, поджав губы и раздув ноздри.
Не скрывая отвращения, она высвободила плечо, на котором все еще лежала
тяжелая грязная рука, и отступила. Я оскорбилась до глубины души, а папа и
бровью не повел; с плеча жены рука его скользнула на плечо дочери, которая
нагнула голову и провела по этой руке губами.
- Я бы не спрашивал, - снова заговорил он бесцветным, лишенным
выражения голосом, - но смотря по тому, когда ты вернулась, твои показания
могут как-то помочь следствию. Ты ведь работала вчера вечером у Годианов, а
они живут в двух шагах от Бине.
- Только этим мне и было заниматься!
Мама быстрым шагом пошла дальше, и на этот раз я не винила ее, но и не
оправдывала. Зачем затевать разговор? Пусть себя пощадят, да и меня тоже!
Метров пятьдесят я шла, чувствуя себя одинокой среди них, меня раздирали
сомнения, сочувствие и к одному, и к другому. Ох, как же трудно работать на
двух хозяев в стране под названием "нежность"! Мало-помалу я приблизилась к
маме, потому что в данную минуту обиженной стороной казалась мне она. Когда
же, в самом деле, она вернулась домой? Я понятия об этом не имела. И мне
было совершенно безразлично. Все ведь знали, что она, накинув на праздничное
платье халат, сначала выполняла работу кухарки, готовя весь десерт - от
слоеных пирогов до мороженого; все знали, что потом она входила в большую
комнату и пела: "Возвращаясь из Крана" (местный вариант "Возвращаясь из
Сюрена"), "Настала полночь, христиане", "Модница", "Куда спешите, крошка?" и
танцевала новомодные танцы, вытеснившие "фиалочку" и кадриль. Она ничуть не
сомневалась, что встретит на пожаре папу, и потому наверняка не ходила туда,
где могла к тому же выпачкать платье; когда же наконец аккордеон из приличия