"Эрве Базен. Змея в кулаке (Книга первая трилогии "Семья Резо") [H]" - читать интересную книгу автора

графини Соледо или мадам де Кервадек, мчаться во всю прыть на поиски
шофера господина имярек, нести шотландский плед нашего двоюродного деда,
почтенного академика, на минутку пожаловавшего на празднество, - вот
каковы были наши развлечения. Для Фреди, который все-таки перерос меня, и
для Кропетта, который все-таки до меня не дорос, наш общий костюм был не
по мерке, и оба не выигрывали в нем. А я, будучи, так сказать, на полпути
между братьями, казался в этом костюме почти элегантным. Мадам Резо
заметила это и мимоходом шепнула мне на ухо:
- Спусти пониже помочи.
Я, конечно, и ухом не повел. Но она все же поймала меня в пустынном
коридоре, когда я пробегал с каким-то поручением и, загнав в угол,
собственноручно испортила мой наряд. Папа, учтиво беседовавший с мсье
Ладуром, который прежде торговал кроличьими шкурками, а теперь - увы! -
стал самым богатым помещиком в наших краях, нашел, что я одет неизящно.
- Ты что, не видишь, что у тебя брюки собрались гармошкой? Подтяни
помочи.
Я повиновался. Но тут возвратилась Психимора. Я заметил, как она,
жеманясь, идет под руку с мсье де Кервадеком. Казалось, она твердо
держится на ногах. При виде моих брюк ее бледное лицо слегка порозовело.
Мне только что доверили блюдо с пирожными, и она придумала хитрую уловку:
- Смотри не объешься, милый!
А ведь я не съел ни одного пирожного, только угощал гостей. Но мсье де
Кервадек, племянник кардинала, попался на эту удочку. Взяв по-отечески у
меня из рук блюдо с пирожными, этот бородач светском тоном прочел мне
лекцию о грехе чревоугодия. В этой нотации, приноровленной к пониманию
избалованных детей, то и дело повторялось слово "гадкий". Слащавый выговор
меня возмутил. Особенно обидно было мне то, что я выгляжу маленьким
мальчиком, которого можно так наставлять. Мне было двенадцать лет, а на
вид - десять, зато твердости хватило бы и на четырнадцатилетнего.
Психимора, которая чутьем угадывала все, что могло быть мне неприятно,
сразу поняла мои переживания. От себя она добавила медоточивым голосом,
однако не забыв добавить в мед уксусу:
- Ступайте, гадкий мальчик! Ступайте к себе в комнату и скажите вашему
братцу Марселю, что тетя Сель д'Озель ждет его, она играет в безик, и он
будет вести счет ее взяткам.


Наказание было отсрочено. В желчном пузыре Психиморы опять заворочались
камни. На этот раз она почувствовала приближение приступа. Не поднимая
тревоги, она незаметно покинула парадную гостиную, еще полную народа, и,
направившись в ту комнату, где находился шкаф с лекарствами, достала
оттуда шприц и ампулу с морфием. Час спустя мы нашли ее на постели. У нее
еще хватило мужества снять с себя и повесить на плечики шитое серебром
платье. Она спала глубоким сном, завернувшись в просторный халат. Меня
изумило выражение ее лица. Черты его смягчились. Даже линия подбородка не
казалась такой грубой. У гадюки с угасшими глазами, у той гадюки, что
лежала мертвая под платаном, чешуя уже не отливала металлом.
- Папа, правда, когда мама спит, она _сама на себя не похожа_?
Отец посмотрел на жену и вдруг дал мне удивительный ответ:
- Верно, без маски она гораздо лучше.