"Ирина Баздырева. Бремя Крузенштерна" - читать интересную книгу автора

и плавно перешли к положению дел в стране и в мире.
Юлия Петровна важно кивала головой, сочувственно охала: "Ну надо же", и
когда разговор подошел к своему логическому завершению, изложила свою
просьбу, молча выслушала ответ и передала трубку Лене. Лев Кириллович
предложил ей, хоть сейчас, приехать с образцами таинственного письма,
подробно объяснив как к нему добраться. Лена попросила Юлию Петровну
отпросить ее у Ангелины Ивановны и покинла библиотеку.
Дом Льва Кирилловича оказался добротной сталинской пятиэтажкой с
тенистой двором, обсаженным старыми липами и переросшими крышу высокими,
раскидистыми тополями.
Прежде чем идти в гости, Лена зашла в кондитерскую, поэтому у подъезда,
указанном в записке с адресом, стояла с небольшой коробкой "Праги". Нажав на
кнопку домофона, она назвалась. Хозяин квартиры не заставил ее ждать - замок
подъездной двери тут же щелкнул, пропуская гостью в дом где ее ждали с
нетерпением и любопытством.
Лев Кириллович оказался из той породы исчезающих интеллегентов, которые
еще не позволяли себе сидеть в присутствии женщин, называя их дамами и
барышнями; галантно целовали ручку, не вызывая при этом улыбок, так как это
выходило у них естественно, само собой разумеющимся. В этом семидесятилетнем
мужчине не было и намека на старческую расслабленность и дряхлость. Одет он
был по-домашнему: в стеганный атласный халат поверх футболки и спортивных
штанов, подпоясанный перекрученным поясом с кистями на концах. Для полного
сходства с Тургеневским Кирсановым не хватало лишь фески, а она бы Льву
Кирилловичу, очень даже, пошла.
Его жилище, тоже удивило Лену. Следуя за хозяином по длинному коридору
трехкомнатной квартиры, она разглядывала стопки книг составленных вдоль
стен, аккуратно переступая через некоторые из них. Книги были везде: на
креслах, столах, стульях, подоконниках, диване - этакий книжный рай. Сам Лев
Кириллович уже давно перестал извинятся за этот беспорядок, вовсе не считая
его таковым.
Как поняла из разговора Лена, он жил один: жена умерла, сыновья
разъехались по-заграницам, а у него раз в неделю убирала квартиру, да и то
чисто символически, домработница живущая в соседнем подъезде. Льва
Кирилловича она вполне устраивала, потому что не передвигала и не
перекладывала книг и ничего не трогала на его письменном столе.
Лена сидела на огромной кухне с высоким потолком, с сохранившейся по
углам лепниной и пила чай из старинной чашки тонкого фарфора с тортом,
порезанным на ровные доли. Лев Кириллович примостившись рядом с толстым
семейным фотоальбомом в бордовом бархатном переплете, постукивал пальцем по
потрескавшейся фотографической карточке, вдохновенно рассказывал:
- Дед мой профессорствовал, а бабушка слушала его лекции будучи
молоденькой курсисткой. Там и познакомились. Теперь взгляните, Леночка, на
эту карточку. Это мой старший сын. Неправда ли, он похож на своего прадеда?
- Поразительное сходство, - с неподдельным интиересом, разглядывала
Лена современный полароидный снимок представительного мужчины с зачесанными
назад волосами, с умным взглядом из-за очков в модной оправе. Точно такое же
лицо смотрело на нее со старой карточки конца прошлого века, отличаясь, лишь
небольшой аккуратной бородкой, модным веянием того времени и какой-то
одухотворенностью.
- Сыновья присылают мне видеозаписи своих дней рождений, Рождества,