"Ирина Баздырева. Увидеть Мензоберранзан и умереть " - читать интересную книгу автора

покачиваясь петлей на конце. Ника не могла не восхититься тем, как ловко -
одним махом расправился отец Ансельм со своими противниками. К ней с двух
сторон подступили два дюжих молодца в ожидание поглядывая на священника. Что
она могла тут поделать? Вглядываясь в него, она понимала, что люди оказались
во власти больного воображения своего пастыря.
- На мне нет крови, - тихо произнесла Ника, просто разведя руки в
стороны, безропотно отдавая себя на суд толпе. - Вы же видите! Я невиновна!
Казалось, ее доверчивость подкупила и немного поколебало намерение
сельчан и отец Ансельм тотчас почувствовал это.
- Если эта женщина невинна, как сама об этом говорит, то Вседержитель
подаст нам знак! - провозгласил он, прижимая стиснутые руки к груди. - Но
может ты хочешь, тогда, признаться нам, что эльф заставил тебя подчиниться
ему и заставлял делать ужасные вещи? Это он подучил тебя зарезать Мэрион?
Ведь ему нужна невинная кровь для своих злодейских обрядов? Можешь не
бояться и сказать нам все и мы признаем тебя не виновной, ведь не всякий
имеет силы сопротивляться посланцу Бездны. Тебе ничего не будет. Не бойся.
Только кивни. Дроу научил тебя убить Мэрион? - вкрадчиво вопрошал он.
- Ни я, ни Дорган не убивали Мэрион! - произнесла Ника, настолько
громко, насколько могла сделать это вмиг пересохшим ртом и покачала головой.
- Отодвиньте носилки и пусть мерзкую убийцу поставят под виселицу -
приказал священник.
- Вы губите невиновную. Кровь не отомщенной Мэрион и моя, вечным
проклятием ляжет на Старые дубы. Не торопитесь с поспешным приговором.
Дождитесь Сайкса и Даймона - просила Ника, оглядывая обступивших ее людей. -
Они живы! Им ничего не грозит! Вспомните, ведь дроу помогал вам! Зачем ему
убивать Мэрион, если он ее вылечил когда-то!
- Отодвиньте носилки, - раздраженно торопил священник, не слушая
раздававшиеся голоса сомневающихся и недовольных той поспешностью, с которой
творился этот самосуд.
Двое молодцов, что стоя возле Ники дожидались знака отца Ансельма,
подошли к носилкам и подняли их так неловко, что они, сделанные на скорую
руку, развалились и тело Мэрион ко всеобщему ужасу, вывалившись, упало на
землю лицом в пыль, раскинув руки так, что они касались подола сутаны,
стоящего в оцепенении священника. И опять на площадь пала тяжелая тишина. И
тогда Ника, повинуясь какому-то наитию, неясному ей самой порыву, подняв на
священника глаза спросила его, потрясенного, бледного как смерть:
- Зачем? Зачем ты это сделал?
Ее тихие слова, словно гром среди ясного неба, разорвали гнетущую
тишину. Их слышали все и каждый.
- Она... она отвергла меня... ради этого... грубого животного Сайкса, -
заикаясь, скривив рот, пожаловался священник - Меня! Она всего лишь жалела
меня, но не любила... Я не виноват! Я не виноват, что на мне ряса! - он
рванул на себе грубое коричневое сукно, на котором все увидели еще влажные
темные пятна крови, до того укрытые складками рясы.
- И все же она доставила мне чувственное наслаждение, которое я испытал
слыша ее стоны и мольбы, когда вонзал стилет в ее желанное, податливое тело
и... - забывшись, бормотал, уйдя в будоражащие его воспоминания, отец
Ансельм, видимо переживая их вновь.
Договорить ему не дали. Толпа с ревом накинулась на него, на человека,
который, возможно, уже давно был безумен и запутался в себе.