"Доналд Бартелми. Возвращайтесь, доктор Калигари" - читать интересную книгу автора

качестве житейского опыта, естественно, как бы невзначай ответил Уиттл, к
примеру, узнать, на какой стадии совместная жизнь стала невыносима, плакала
ли она, когда ты сказал ей, или же это ты плакал, когда она тебе сказала, ты
был зачинщиком или она была зачинщицей, случались ли физические разборки с
мордобоем или вы просто обоюдно швырялись предметами совместного быта, имело
ли место хамство, какого рода и с чьей стороны, был ли у нее любовник или не
было, то же самое в отношении тебя, кому достался телевизор - тебе или ей,
диспозиция баланса домашней утвари, включая столовое серебро, постельное
белье, лампочки, кровати и корзины, у кого остался ребенок, если таковой
существовал, какая еда по сей день осталась в кладовке, что случилось со
склянками и лекарствами в них, включая зеленку, спирт для растираний,
аспирин, сельдерейный тоник, молочко магнезии, снотворное и нембутал, был ли
это развод в удовольствие или развод не в удовольствие, она заплатила
адвокатам или ты заплатил, что сказал судья, если судья наличествовал,
просил ли ты ее о "свидании" после вынесения решения или не просил, была она
тронута или же не тронута этим жестом, если таковой был произведен, было ли
свидание, если оно было, забавным или совсем наоборот, - одним словом, мы бы
хотели прочувствовать это событие, добавил он. Жуть как хочется знать,
сказал Хубер. Я помню, как все происходило, когда моя бывшая жена Элеанор
отвалила, не унимался Уиттл, но очень смутно, столько лет прошло. Блумсбери,
тем не менее, размышлял.
Ты слыхала новсть, Пышчка, благоверная моя, Марта, умчалась от мене в
ероплане? етим клятым Шампаньским Рейсом? Ууу Вашпригожсть, дурость кака,
такова красавчка, как вы, кинуть. Ага, вот от чего хрен-то кукожится,
Пышчка, ее след простыл, токмо бутыль с шампунью в будваре осталась. Вот уж
сучка-то она, что такой позор-то учинила, Вашвеличство, Вашей безгрешной
рипутанции. Заперлася в сортире, Пышчка, и даже на День Флага не хтела
выхдить. Невероятно, Милстер Блумсбери, что такая как ента в двадцатм веке
может жить бок о бок с нами, порядшными девшками. А любови с нежностями не
боле, чем у дрына, а благодарности не боле, чем у стакана с магнезией. На
нее как поглядишь, так будто в Армии Спасения одежу себе покупала в
рассрочку. Она еще мне гворила, чуть не отпечатки пальцев с ей сымаю, да
впридачу кроме траха мне, мол, ничо не нада. Тю-у, Милстер Блумсбери, мой
супружник Джек завсегда с теликом в постелю ложится, так тот, бывалоча, всю
ночь напролет мне в хребтину упирается. В постеле? В постеле. Это все с
черти сколько уже, Пышчка, миновало с той поры, когда любовь по сердцу
прошлась. Ууу, Вашлегантнсть, во всем Западном Полушарьи негу такой девшки,
кторая устояла б супротив великолепья такого роскошнова мужика, как вы. Эта
женитьба, Пышчка, похоронила меня для любви. Тяжко ето все, Блумичка, но
трагически истинно, тем не мене. Не хочу я жалиться, Пышчка, но пониманья
меж взрослыми и так мало, чтоб мутить ево ентими вот сантиментами. Я, можа,
и не согласная была б с Вашроскошеством, в угоду-то, кабы сама не говорила
Джеку тыщу раз, пониманье - ет само главное.
Будучи, как повелось, живого и даже простецкого расположения, друзья
семьи, между тем, поддерживали по ходу этих мыслей Блумсбери отношение
строжайшей и полнейшей торжественности, как, разумеется, и подобало случаю.
Впрочем, Уиттл через некоторое время продолжал: Я помню по собственному
опыту, что боль разлуки была, как бы это сказать, изысканной, что ли.
Изысканной, усмехнулся Хубер, что за дурацкое словечко. Тебе-то почем знать?
ответил Уиттл, ты ведь никогда не был женат. Я, может, и не знаю ничего о