"Марк Барроуклифф. Говорящая собака" - читать интересную книгу автора

и то же имя - Эндрю. Поэтому, в порядке прибывания в контору, они стали
называться Эндрю, Энди и Дрю. Всех троих объединяло не только имя, но и
возраст и амбициозность. У меня они не задержатся, через пару лет прыгнут
куда-нибудь повыше, если они хотя бы вполовину так хороши, как мнят о себе.
Здесь они пока что находили идеальную комбинацию тяжелого труда и
минимальной оплаты.
Однако очаровательная Люси, наша секретарша, не ушла, сказав, что ей
надо привести в порядок кое-какие документы и поэтому она задержится. На
самом деле она "заботилась". Моя секретарша всегда заботится обо мне -
причем это не служебное рвение, а просто черта ее характера. Она прекрасная
девушка, но временами меня тяготит такая опека. Не знаю, в чем тут дело, но
что-то такое исходит от нее, какое-то отпугивающее тепло, отчего появляется
ощущение, будто стоишь рядом с небоскребом, задрав голову вверх. Это
головокружительное чувство появлялось у меня всякий раз от ее присутствия.
Нет, я ничего не имею против посторонней заботы, но, когда она
превращается в навязчивую опеку, мне становится не по себе. И тут нет ее
вины, ведь она, в конце концов, моя секретарша и вроде как ухаживать за
шефом входит в ее непосредственные обязанности, и, тем не менее, я не знаю,
куда деваться, когда она покупает мне к чаю пирожные, которых я ей не
заказывал, однако знает, что это мои любимые, или приносит собственноручно
испеченный кекс на мой день рождения. Кстати, и в тот день к моменту, когда
мистер Джилберт удостоил своим посещением нашу контору, пирожное, заботливо
подложенное Люси, уже лежало у меня на столе.
- Ах, так тут кто-то есть, - сказал визитер, приподнимая
"шляпу-пирожок", улыбаясь и не выпуская сигареты изо рта. Пес тут же
развернулся к выходу. Уже тогда я обратил внимание на странности в поведении
этого животного. В тот момент он напоминал ребенка, которого мать заволокла
в универмаг, чтобы купить ему неуклюжий плащ с капюшоном, что-нибудь такое
водонепроницаемое и бесформенное. И вот ребенок, едва узнав от продавцов,
что вещи его размера не нашлось, уже рвется в секцию игрушек.
Жара и духота стояли невыносимые, вентилятор уже не справлялся со своей
работой. Рубашка на мне была тесная, она липла к телу, и верхнюю пуговицу
пришлось расстегнуть. Дело в том, что вечером накануне похорон я умудрился
посадить пятна ржавчины с утюга на пару своих лучших сорочек, так что теперь
был упакован в подарок тетушки Джиллиан. Тетя Джиллиан постоянно покупала
мне на Рождество три сорочки не моего размера. Она просто отказывалась
мириться с тем, что обхват моей шеи составляет шестнадцать дюймов.
- Что ты, Дэвид, - настаивала она всякий раз, - этого просто не может
быть, у тебя пятнадцать с половиной.
Тетя Джиллиан, как и мой папа, отвергала все аргументы, обращенные к
здравому смыслу, поэтому мне оставалось только выражать благодарность:
дескать, как это мило с ее стороны и прочее - и засовывать подарки подальше
в шкаф. И вот нынче утром я исчерпал стопку чистых сорочек и выудил со дна
вещехранилища один из ее последних презентов, чтобы погладить.
Ну скажите, отчего женщины так упрямы?
- Почти впритирку, - сообщил я как-то утром Линдси, влезая в очередной
тетушкин "пластырь".
- Так же, как и твоя жизнь, - заметила она в ответ, выгребая
выстиранное белье из машины, где оно крутилось ночь напролет в режиме
"экономи-7". У Линдси никогда не оскудевал запас подобных иронических