"Маргарет Барнс. Леди на монете " - читать интересную книгу автора

обыкновенной семьи, как и многие из нас. Отец Фрэнсис был врачом, -
возразила Джентон.
Она взяла требник Фрэнсис, потертый, но явно дорогой, и громко
прочитала дарственную надпись: "Досточтимому Вальтеру Стюарту, доктору
медицины, от его благодарных пациентов".
- Да, он был врачом. И очень талантливым, - подтвердила Генриетта,
чтобы закончить этот разговор. - Он участвовал в работе Уильяма Гарвея,
который открыл кровообращение и был врачом моего отца. Семья доктора Стюарта
рисковала ради нас всем при Нэзби. Мы с Фрэнсис кузины.
- Нет, мы более дальние родственницы, - была вынуждена признать
Фрэнсис. - У нас есть общий родственник, лорд Блантир.
- О да, конечно, вы шотландцы, - пробормотала уроженка Кента Дороти.
- Кровь значит больше, чем деньги.
Разумеется, попытки доказать свое родство с царствующими особами, кто
бы их ни делал, всегда выглядели не очень корректно, однако Фрэнсис не
удержалась и показала дочери милорда хорошенький розовый кончик своего
прелестного языка, так что маленькая Софи даже хихикнула от восторга.
- Мы все принадлежим к одному клану, - объясняла Генриетта так, словно
перед нею были иностранцы.
Она говорила очень мягко, деликатно, как она это часто делала, стараясь
смягчить досаду и неудовлетворенность юных изгнанниц.
Внезапно дверь широко распахнулась - была заметна жалкая попытка
следовать ранее принятой церемонии, - и в комнату вошла грустная
Генриетта-Мария, вдовствующая королева Англии, в сопровождении своих
друзей - мадам де Мотвилл, леди Далкейт, которая так мужественно спасала
новорожденную принцессу в Экзетере и увезла ее во Францию, и миссис Стюарт,
матери Фрэнсис и Софи.
Королева Генриетта пережила ужасы гражданской войны и смерть обожаемого
супруга. Она была ошеломлена известием о его казни и вскоре после этого
узнала о том, что ее дочь Елизавета умерла в одиночестве в Карисбрукском
замке. Трагические утраты и последовавшая за ними болезнь прежде времени
состарили Генриетту, и она выглядела гораздо старше своих лет. Королева была
добра к юным изгнанницам, разделившим ее судьбу, но не понимала того, что ее
глубокий траур и чрезмерное увлечение религией были очень тяжелы для них,
поскольку юности всегда свойственно стремление к радости и удовольствиям.
Однако сегодня у нее была особая причина пойти с ними к мессе, и ее
темные глаза смотрели на девочек с нескрываемым торжеством. В левой руке она
держала нарядный молитвенник, а в правой - невольно признавая тем самым, что
оно - более важная вещь, - письмо, которым победно размахивала.
- У меня есть новости из Англии, - торжественно сказала она девочкам. -
Оливер Кромвель умер!
- Наконец-то!
Раздался общий вздох облегчения, и девочки окружили королеву,
оставаясь, однако, на почтительном расстоянии от нее.
Генриетта-Анна бросилась к матери.
- Значит ли это, что Карл...
Королева, не выпуская из рук ни молитвенника, ни письма, нежно обняла
дочь.
- Боюсь, ma mie,* что Карлу придется еще немного подождать. Прошло еще
слишком мало времени, и рискованно предпринимать очередную высадку. Ведь