"У.Дж.Бэрли. Детектив Уайклифф и охота на дикого гуся " - читать интересную книгу автора

верхом, откуда поднимался горячий и влажный пахучий воздух.
Гетти напоминала брата - почти такая же высокая и широкоплечая, только
сухопарая. Глаза серые, волосы седые, а лицо, казалось, напрочь утратило
естественный цвет. Читая, она время от времени протягивала руку,
вытаскивала из бумажного пакетика дешевые леденцы и аккуратно совала в рот.
Где-то в глубине дома часы пробили одиннадцать, и тотчас же ее острый
слух уловил другой звук сзади дома. Открылась и захлопнулась дверь. Через
несколько секунд в коридоре раздались шаги, дверь отворилась и на пороге
возникла громадная фигура брата. Его седые волосы потемнели от дождя, на
грубом сукне шинели блестели круглые капельки воды, с мокрых брюк на пол
стекали струйки.
Он стоял в дверях, молча и без выражения глядя на свою сестру.
Гетти, не поднимая глаз от своей книги, проронила:
- В кастрюле на кухне есть суп, если хочешь - разогрей.
Майор развернулся и прикрыл за собой дверь. Женщина слышала, как он
шаркает по холлу, потом шумно стягивает шинель. А затем тяжелые шаги
заскрипели по лестнице, ведущей в спальню - он отправился спать.

Прошло два дня. Субботним вечером Джозеф Клемент сидел за своим
рабочим столом у окна, на втором этаже, откуда открывался вид на внутренний
дворик его дома и магазина, и на такие же соседние дворики вдоль Бир-стрит.
За окном серела свинцовая завеса дождя, бесконечного, ровного и спокойного.
В комнате Джозефа, казалось, стояла особая атмосфера монастырской кельи,
логова отшельника. Это была спальня, совмещенная с рабочим кабинетом; дело
не в том, что доме не хватало места, просто Джозеф проводил почти все время
сгорбясь над своими альбомами марок, каталогами, книгами по английской
старинной мебели, или копался в черновиках своей рукописи по истории
филателии.
Желтый свет от голой лампочки падал на его рыжую голову, на кучку
марок, запаянных по отдельности в полиэтиленовые пакетики: коллекция
гватемальских марок ранних выпусков, которую прислал ему из Центральной
Америки знакомый филателист. Джозеф взял лупу и склонился над марками. Но
настоящий азарт собирателя все не приходил, поскольку ему пока не удалось
наглухо отгородиться в этой маленькой комнатке от навалившихся проблем,
которые неотступно преследовали его. Но он терпел, напряженно вглядываясь в
марки, зная, что очень скоро он забудет обо всем и погрузится в этот
увлекательный мир целиком. Сама обстановка его крошечного монастыря всегда
действовала на него, как успокоительное лекарство, и вот-вот он снова
ощутит то странное удовлетворение, которое с некоторых пор стало частью его
жизни.
Сейчас его занимали две погашенные марки 1881 года - они не были
особенно ценными, но зато заполняли определенный пробел в его коллекции. И
еще тремя другими, из мемориальной коллекции Центрально-американской
Выставки 1897 года; одна из этих марок несла на себе незамеченный никем
ранее дефект в портрете Барриоса.
Постепенно его дыхание стало спокойным, размеренным, пальцы его
перебирали марки с наработанной годами сноровкой, а часы на столе тихонько
отсчитывали секунды и минуты... За окном медленно темнело, и вот уже
зажглись окна в соседних домах. Было четверть восьмого.
В коридоре послышался звонок, кто-то топтался у боковой двери дома.