"Джон Перри Барлоу. Животная пища " - читать интересную книгу автора

количество, в котором измерялась еда, эту тошноту ощутимо подстегивало. Для
Маллигана такие ужины были в порядке вещей, и каждый вечер после того, как
зрители расходились, он с довольным видом поглаживал бурчащий живот и качал
головой, не постигая, что стало причиной его растущей популярности. Ужин
ирландца выглядел приблизительно так: корзинка жареной курицы, бутылка
шампанского, полная тарелка сосисок, кварта пива, две дюжины бараньих
отбивных, пропитанный вином и сливками бисквит, за которым, к изумлению
публики, следовал еще один точно такой же... В финале Маллиган доставал из
вазы розу и словно бы собирался вручить ее самой прекрасной зрительнице, но,
притворившись, что наколол палец, вскрикивал: "О, да это опасное оружие!
Лучше спрятать его подальше!" С этими словами он в считанные минуты съедал
цветок вместе со стеблем (шипы были срезаны загодя) к всеобщему восторгу
досточтимой публики.
Однажды вечером, после особенно удачного представления под названием
"Американа" (сорок шесть жареных сосисок, по одной на каждую звезду
американского флага, тринадцать кусков яблочного пирога, по одному на
полоску, двадцать шесть чашек пунша в честь всех президентов и одно бренди
за президента Линкольна), к Маллигану подошел сухощавый хрупкий господин,
который говорил со странным акцентом и смотрел так, будто ожидал от
собеседника короткого и ясного ответа: "да" или "нет". Майкл, под завязку
полный чужого патриотизма, с интересом выслушал его предложение: Париж,
двадцать долларов в неделю, больше разнообразных заказов...
Скоро он уже плыл во Францию, зарабатывая деньги тем, что пил на спор в
барах на нижней палубе. Когда он сошел на берег, в его кармане было двести
долларов, которые крепкий ирландец тут же потратил на дорогие костюмы из
твида и бархата.
По приезде в отель, имени которого я также не могу назвать, ибо он все
еще стоит на месте и почти не изменился (так говорят, сам я, конечно,
никогда там не бывал), Маллиган столкнулся с работой несколько иного рода.
Средь роскоши и изобилия банкетных залов, стены которых были увешаны
громадными масляными полотнами и зеркалами в золоченых рамах, он больше не
предлагал зрителям свое собственное меню, а выполнял их пожелания. Вот что
имелось в виду под "разнообразными заказами".

- Я был великолепен! - воскликнул Маллиган, ударив себя в грудь кулаком
размером с пушечное ядро. - Представление разыгрывалось по всем театральным
канонам. Я приходил, когда они доедали десерт. На протяжении всего ужина мое
место за столом зловеще пустовало. Перед выходом в зал я напускал на себя
непроницаемое равнодушие к зрителям, среди которых, должен заметить, были не
только наследные принцы, шейхи и послы, но визжащая и гогочущая мелкая знать
всех европейских государств, не говоря уж о парижских сценах, где то и дело
появлялись миллионеры, жадные до потех и развлечений. Однако все они заметно
робели под моим суровым взглядом, особенно те, кто сидел поблизости.
И тут подходило время для одного ловкого трюка. Публике рассказывали о
том, как меня чудом удалось вывезти из ирландской глуши (мои длинные рыжие
волосы придавали истории особую пикантность), где я жил в дремучем лесу со
старухой-бабкой. Больше того, я был совершенно глух и умел общаться лишь на
странном языке - особом постукивании пальцев по моей ладони, известном
только бабке да романтически настроенному французу, который после ее смерти
вывез меня из Ирландии. Молодой безработный актер - настолько безработный,