"Джеффри Барлоу. Дом в глухом лесу ("Северные огни" #2)" - читать интересную книгу автора

прожили в приходе, мистер Тренч почти не выказывал интереса в отношении
церкви, не говоря уже о смиренном пастыре. Бенефиций Шильстон-Апкота
заложен и перезаложен; готов поручиться, что если не приму мер, так очень
скоро придется мне даже за стихарь из своего кармана платить. Впрочем,
наверное, такова участь деревенского священника. Должность наша непрочна и
зыбка, что вода, засим должно нам удовольствоваться тем, что радеем мы в
одиночестве о благе ближнего.
- Честное слово, викарий, ничегошеньки-то вы не добьетесь,
устанавливая сбор на ремонт церковной колокольни, - возразил мистер
Аркрайт. - Вот из-за этого Марк и взъелся на вас на церковном совете. И кто
его осудит, спрошу я вас? По мне, так разумнее было бы вам с церковными
старостами устроить подписку.
- Видимо, в конце концов нас к этому вынудят.
- Обязательного сбора никто не потерпит - никто из людей солидных, я
имею в виду, а с бедняков много не возьмешь. Возможно, традиция именно
такова, да только на мой взгляд она просто-напросто силу утратила, тем паче
учитывая, что за настроения царят в приходе. А против воли большинства сбор
не установишь - нет-нет, и здесь тоже судить и рядить более ни к чему.
Несколько слушателей согласно закивали. Викарий и мистер Тренч и в
самом деле не всегда ладили, зачастую как раз по вине вспыльчивого молодого
сквайра, но и мистер Марк Тренч отнюдь не пренебрегал своими обязанностями
настолько, как порою следовало из слов викария. Равно как и преподобный
мистер Горацио Скаттергуд не испытывал такой острой нужды в средствах,
поскольку в придачу к приходскому содержанию обладал еще и небольшим личным
капиталом, а кроме того, получал проценты с приданого жены, так что все
это, даже учитывая приходские расходы, покрываемые им из своего кармана,
наверняка существенно облегчало бремя одинокого радения на благо ближнего.
Вот в таком направлении и текли разговоры тем вечером, и вот какие
слухи передавались из уст в уста касательно Бида Уинтермарча и его
обустройства в усадьбе. Впрочем, о Скайлингдене судачили ныне по всему
городу: в особнячке Грей-Лодж, и в бакалейной лавке, и в вафельной мисс
Кримп, и в Проспект-Коттедже; причем в Проспект-Коттедже - особенно, ведь
там проживал мистер Томас Доггер, а деревенские жители нимало не
сомневались: любопытный поверенный вот-вот займется этим делом вплотную.
Примерно в то же самое время, вскорости после прибытия новых жильцов,
однажды ночью в городе приключились беспорядки. Мусорные ящики оказались
перевернуты, окна перебиты, лошади и собаки разнервничались. Церковный
сторож, проснувшись ночью в своем домике позади церкви Святой Люсии
Озерной, выглянул из окна и увидел, что по кладбищу крадется смутно
различимая фигура. Тяжело ступая, существо вышло в лунный свет - и сторож
сразу же опознал в нем тупорылого медведя: по гигантским размерам, по
переваливающейся походке, по форме головы и чрезмерно длинным конечностям.
И не просто медведя, а почтенную, подагрическую особь по прозвищу Косолап -
седого самца, что вот уже несколько лет рыскал по густым чащам вокруг
Скайлингденского леса и мыса. Видимо, раздраженный тем, что в усадьбе вновь
поселились люди, в доме кипит бурная деятельность, а работники расхаживают
туда-сюда, престарелый ветеран выбрался из леса поискать себе хлеба
насущного в другом месте.
Однако же этим происшествие, по всей видимости, не исчерпывалось,
поскольку церковный сторож немало встревожился. С какой стати встревожился