"Джеффри Барлоу. Дом в глухом лесу ("Северные огни" #2)" - читать интересную книгу автора

отношение было настолько же неотъемлемой составляющей его существа, как усы
и длинные бакенбарды - частью лица.
Что до лица, так усы и бакенбарды отчасти роднили его с мистером Видом
Уинтермарчем, но на этом всякое сходство заканчивалось, ибо мистер Марк
Тренч обладал лицом и впрямь примечательным. Ничего эффектного и
ястребиного в нем не было; лицо походило скорее на бесплодную пустошь.
Тусклое, тяжеловесное, бесформенное и какое-то комковатое, словно при его
создании Всемогущего поджимало время, так что Он прилепил сюда - нос, а
сюда - глаз в страшной спешке и не составив предварительно общего замысла.
В результате глаза мистера Тренча оказались слишком малы и слишком узки и
слишком близко посажены, причем один - чуть выше другого, так что лохматая
бровь нависала над ними обоими. Нос был короткий, приплюснутый,
шарообразный на конце, с широкими ноздрями. Усы, правда, от обычных
размеров не отклонялись, зато губы под ними выглядели чересчур полными.
Бакенбарды доходили до ушей и там разом обрывались, а волосы над ними сдали
свои позиции еще в те времена, когда владельцу исполнилось двадцать один. В
результате сквайр почти не показывался на людях без спортивной шапочки с
полями - отправлялся ли он погулять в леса или прохлаждался в усадьбе, - а
выезжая верхом, надевал черную касторовую шляпу. Темная визитка, белый
жилет, черный шейный платок, золотые часы и кольца-печатки, крапчатые
брюки, лакированные сапоги с коротким голенищем и сигара, небрежно
прихваченная пальцами, довершали повседневный портрет сей праздной
личности.
По чести говоря, мистер Тренч отлично сознавал все свои недостатки и
при случае их даже комментировал. Он относился к ним равнодушно,
беззаботно, словом, вполне свыкся и сроднился с ними, как и пристало его
характеру; он примирился с тем, что дано от природы, - по крайней мере
уверял, что так, ибо тем не менее было очевидно: за словами сквайра кроется
глубокое презрение к собственным слабостям. В местном обществе сквайр
Далройдский пользовался немалой популярностью в силу своего происхождения и
манеры одеваться; жаль только, сетовали всяк и каждый, что с внешностью ему
не повезло.
Одним прекрасным летним днем вскорости после пресловутого разговора в
гостиничной зале "Герба", пересказанного в предыдущей главе, сквайр
Далройдский рассуждал с новоприбывшим гостем о жильцах Скайлингдена
примерно в том самом ключе, как и предсказывал достойный викарий.
- Повторяю, Нолл, - говорил мистер Тренч, неспешно прогуливаясь с
гостем по открытой галерее, - мне дела нет до того, кто там обосновался и
почему. Жильцы приезжают и уезжают, хотя, правду сказать, усадьба давно
пустовала. По сути дела, дом этот, невзирая на его размеры, недалеко ушел
от десятинного амбара - и такая же развалюха. Просто поражаюсь, что кому-то
он вдруг понадобился. Да с какой стати человеку здравомыслящему туда
перебираться? Уверяю тебя, эти люди очень быстро поймут свою ошибку - и
уедут домой. Нет, надолго они не задержатся. Так что повторю: какое мне
дело до того, кто они?
- В этом-то и суть, Марк, - ответствовал гость, джентльмен лет
тридцати, под стать хозяину, но внешне куда более привлекательный: с
правильными чертами лица, ясным, выразительным взглядом широко посаженных
глаз и пышной вьющейся шевелюрой. - Зачем они здесь? Уже одно это должно бы
пробудить в тебе искру интереса. В жизни не поверю, что тебе и впрямь все