"Клайв Баркер. Явление тайны" - читать интересную книгу автора

религией; он чувствовал только эту непонятную пустоту. Те, кому он
нравился - Венди, Ричи, Лем, - были терпеливы. Они ждали, когда из его
заикания и запинания выйдут какие-то слова, и, казалось, находили в них
значение ("Эх ты, дурила пустой" - сказал как-то ему Лем, и Хови запомнил).
Но для прочих он был "дура Катц". Открыто ему это не говорили - мало кто
рисковал помериться с ним силой, - но он знал все, что говорится за его
спиной.
Разговор с Венди стал последней каплей. Весь остаток недели он
размышлял. Решение пришло неожиданно. Если и было место на земле, где он
мог что-то узнать и понять о себе, то это город, где он родился.
Он раздвинул шторы и выглянул на улицу. Сияло солнце; в воздухе пахло
чем-то приятным. Он не мог понять, зачем матери понадобилось менять это
райское место на Чикаго с его зимним ветром и летней пылью и вонью. Теперь,
когда она умерла (неожиданно, во сне), ему предстояло узнать это самому, и,
может быть, в процессе узнавания заполнить свою внутреннюю пустоту.


* * *

Когда она подошла к выходу, из комнаты послышался голос матери:
- Джо-Бет? Ты здесь?
Те же тревожные нотки в голосе: любите меня сейчас, потому что завтра
меня может не быть. Завтра ... или через час.
- Дорогая, ты еще здесь?
- Ты же знаешь, мама.
- Можно тебя на минутку?
- Я опаздываю.
- Только на минутку. Пожалуйста!
- Иду. Не волнуйся.
Джо-Бет поднялась наверх. Сколько раз в день она совершала это
путешествие? Вся ее жизнь состояла из спусков и подъемов по этим
ступенькам.
- Что, мама?
Джойс Магуайр лежала в своем обычном положении, на диване под
раскрытым окном, высоко на подушках. Она не казалась больной; но большую
часть времени она болела. Врачи приходили и уходили, недоуменно пожимая
плечами. Слушали сердце, легкие, мозг. Все нормально. Но мама не верила
тому, что у нее все нормально. Она когда-то знала девушку, которая сошла с
ума, попала в больницу и никогда оттуда не вышла. Поэтому она боялась
безумия больше всего на свете.
- Ты не попросишь пастора позвонить мне? - попросила Джойс. - Может,
он зайдет вечером.
- Он очень занят, мама.
- Не для меня, - возразила Джойс. Ей было тридцать девять, но
выглядела она вдвое старше. Осторожность, с какой она поднимала голову от
подушки, словно каждый дюйм был для нее триумфом, дрожащие руки; постоянная
тревога в голосе. Она вошла в роль мученицы, и никакая медицина не могла
освободить ее от этой роли. Этому соответствовали и бледные тона ее одежды,
и ее отросшие, спутанные волосы, когда-то красивые. Она не пользовалась
косметикой, что еще больше усиливало впечатление. Джо-Бет была даже рада,