"Оноре де Бальзак. Луи Ламбер" - читать интересную книгу автора

к занятиям. И тогда мы увидели этого пресловутого новичка, которого г-н
Марешаль держал за руку. Учитель спустился с кафедры, и директор, следуя
этикету, торжественно сказал ему:
- Милостивый государь, я привел к вам господина Луи Ламбера, он будет в
четвертом классе и завтра придет на уроки.
Потом, тихо поговорив с учителем, он громко добавил:
- Где вы его посадите?
Было бы несправедливо потревожить из-за новичка кого-нибудь из нас, а
так как была свободна только одна парта, рядом со мной, последним из
поступивших в этот класс, то Луи Ламбер и занял ее. Несмотря на то, что
занятия еще не кончились, мы все встали, чтобы посмотреть на Ламбера. Г-н
Марешаль слышал наши разговоры, понял наше возбуждение и сказал с той
добротой, за которую мы все его особенно любили:
- По крайней мере ведите себя хорошо, не мешайте заниматься другим
классам.
Эти слова отпустили нас на отдых незадолго до завтрака, и мы все
окружили Ламбера, в то время как г-н Марешаль прогуливался по двору с отцом
Огу. Нас было примерно восемьдесят чертенят, смелых, как хищные птицы. Хотя
мы все прошли через жестокие испытания поступления в коллеж, но никогда не
давалось пощады новичку, и язвительный смех, вопросы, дерзости сыпались на
голову неофита для его посрамления. Таким образом испытывались его привычки,
сила и характер. Ламбер, то ли спокойный по натуре, то ли ошеломленный, не
отвечал на наши вопросы. Один из нас заявил тогда, что новичок вышел из
школы Пифагора[20]. Раздался общий смех. И на все время пребывания в коллеже
Ламбер получил прозвище Пифагора. В то же время пронзительный взгляд
Ламбера, отражавшееся на его лице презрение к нашему ребячеству, хотя
презрение вообще было совершенно чуждо его характеру, спокойная поза, в
которой он стоял, его видимая сила в полной гармонии с возрастом вызывали
некоторое уважение даже в самых дурных из нас. Что касается меня, то я сидел
около него и молчаливо наблюдал.
Луи был худеньким и хрупким мальчиком четырех с половиной футов ростом;
его загорелое лицо, почерневшие от солнца руки свидетельствовали, казалось,
о значительной силе мышц, а между тем он был слабее, чем бывают обычно в его
возрасте. Через два месяца после его поступления в коллеж, когда пребывание
в закрытом помещении сняло с него загар, как это случается с растением, мы
увидели, что он бледен и бел, как женщина. Всем бросилась в глаза его
крупная голова. Очень кудрявые волосы красивого черного цвета придавали
невыразимое очарование его лбу, который казался огромным даже и нам,
совершенно не интересовавшимся объяснениями френологии - науки, находившейся
тогда еще в колыбели. Красота этого лба была необыкновенной, пророческой
главным образом благодаря чистой линии надбровных дуг, словно вырезанных из
алебастра, под которыми сверкали черные глаза; эти дуги сходились на
переносице и, что бывает редко, казались идеально параллельными. Трудно было
составить себе ясное представление о его лице, черты которого, кстати
сказать, были довольно неправильными, очень заметны были только глаза,
удивлявшие богатством и изменчивостью выражения и, казалось, отражавшие его
душу. То светлый и поразительно проницательный, то нежный и неземной взгляд
этих глаз становился тусклым, можно сказать, бесцветным в те минуты, когда
Луи предавался созерцанию. Тогда его глаза походили на оконные стекла, в
которых только что отражалось солнце, но вдруг погасло. Его сила и его голос