"Оноре де Бальзак. Воспоминания двух юных жен" - читать интересную книгу автора

здоровьем, под прозрачной кожей струится, неся с собою жизнь, голубая кровь.
Зато самая белокурая дщерь белокурой Евы рядом со мной просто негритянка!
Зато у меня ножки газели, хрупкая фигурка, правильные черты и греческий
профиль. Слишком яркий румянец? Пожалуй, но зато он еще много лет будет
играть у меня на щеках; я чудесный недозрелый плод, и грация у меня тоже еще
незрелая. Словом, лицо мое похоже на то, которое в старом тетушкином
молитвеннике вырастает из лиловой лилии. Мои голубые глаза глядят не глупо,
но гордо, перламутровые веки оттенены тоненькими жилками, а густые длинные
ресницы напоминают шелковую бахрому. Лоб мой сияет белизной, густые волосы
ниспадают пепельно-золотистыми локонами, более темными у середины, откуда
вырывается несколько непокорных завитков, выдающих, что я не анемичная
блондинка, которая, чуть что, лишается чувств, но блондинка полуденных
широт, полная жизни, которая не ждет, пока на нее нападут, а наносит удар
первой. Между прочим, парикмахер хотел расчесать мои волосы на прямой пробор
и повесить мне на лоб жемчужину на золотой цепочке, утверждая, что я буду
похожа на средневековую даму. "Примите к сведению, - ответила я, - что мне
еще далеко до средних лет, и нет нужды носить украшения, которые молодят!"
Нос у меня тонкий, ноздри глубоко вырезаны и разделены очаровательной
розовой перегородочкой; он придает лицу повелительное и насмешливое
выражение, а кончик его такой нервный, что никогда не потолстеет и не
покраснеет. Дорогая моя козочка, если всего этого мало, чтобы взять девушку
в жены без приданого, значит, я ничего не понимаю в женской красоте. Ушки у
меня очень кокетливой формы, и мочки их белее жемчуга. Шея у меня длинная, с
тем змеиным изгибом, что придает столько величия. В полумраке она кажется
золотистой. Ах! рот у меня, может быть, великоват, но он так выразителен,
губы такие яркие и улыбчивые! И главное, дорогая, все во мне гармонично:
походка, голос! Я могла бы поспорить с бабушкой, чьи юбки плыли словно сами
собой, не касаясь ног. Словом, я хороша и грациозна. Если я захочу, то могу
хохотать до упаду, как мы частенько хохотали с тобой, и при этом не упаду ни
в чьих глазах: ямочки, которые легкие пальчики Шутки сделают на моих белых
щечках, каким-то чудом придадут мне лишь еще больше величия. Я могу потупить
взор и придать своему белоснежному челу такое выражение, чтобы стало ясно: у
меня ледяное сердце. Могу печально склонить голову на лебединой шее с таким
неземным видом, чтоб затмить всех мадонн, нарисованных художниками.
Обращаясь ко мне, мужчинам придется не говорить, а петь.
Итак, я вооружена с головы до пят и овладела всей гаммой кокетства от
самых грозных нот до самых нежных. Огромное преимущество - не быть
однообразной. Матушке недоступны ни дерзкие шутки, ни невинное простодушие,
она всегда горделива и величественна, за исключением тех случаев, когда
выходит из себя и превращается в разъяренную львицу; она плохо умеет лечить
раны, которые наносит, а я сумею и ранить и исцелять. Я совсем не похожа на
матушку. Поэтому соперничество между нами невозможно, разве что мы станем
спорить, у кого из нас более красивые руки или ноги. Я похожа на отца, он
худой и стройный, у меня бабушкины манеры и ее приятный голос: звонкий,
когда я его напрягаю, мелодичный грудной при негромкой задушевной беседе.
Мне кажется, будто я только сегодня вышла из монастыря. Я еще не существую
для света, он обо мне не ведает. Какой дивный миг! Я еще принадлежу себе,
как едва распустившийся и никем пока не замеченный цветок. Так вот, ангел
мой, когда я прохаживалась по своей гостиной, смотрясь в зеркало, и взгляд
мой случайно упал на скромное платье пансионерки, меня вдруг что-то кольнуло