"Оноре де Бальзак. Урсула Мируэ" - читать интересную книгу автора

Вскоре трио превратилось в квартет. Еще один человек, знавший жизнь,
угадал, как отрадны вечера в доме доктора, и пожелал принять в них участие;
судебная практика научила его той снисходительности, той мудрости, тонкости
и наблюдательности, каким священника, врача и военного научили прихожане,
болезни и науки. Прежде чем стать мировым судьей в Немуре, господин Бонгран
десять лет был стряпчим в Мелене и, как водится в городках, где нет
адвокатской конторы, сам выступал в суде. Овдовев в сорок пять лет и
почувствовав, что еще полон сил и не может сидеть без дела, он стал
хлопотать о месте мирового судьи в Немуре, освободившемся за несколько
месяцев до приезда доктора. Хранитель печати всегда рад назначить на эту
важную должность человека опытного, а главное, обеспеченного. Господин
Бонгран скромно жил в Немуре на те полторы тысячи франков, что приносила ему
должность, а прочие свои доходы тратил на сына, который изучал в Париже
право, осваивая попутно судопроизводство в конторе знаменитого стряпчего
Дервиля
Жестикуляция Бонграна, его говорливость и невинные претензии на
значительность выдавали в нем провинциального стряпчего, но он искупал эти
мелкие недостатки, не затрагивавшие глубинной сути его характера,
благоприобретенным добродушием, которое мудрый моралист назвал бы
снисходительностью существа высшего. Похожий на лису, он слыл человеком
честным, но большим хитрецом. Меж тем вся его хитрость сводилась к
проницательности. Но разве не зовут хитрецами людей, которые умеют
предвидеть последствия тех или иных поступков и остерегаются подставленных
им ловушек? Мировой судья любил вист; капитан и доктор составили ему
компанию, а очень скоро эту игру освоил и кюре.
Гостиная Миноре стала для маленького кружка оазисом. Немурский врач, не
лишенный ни знаний, ни жизненного опыта и почитавший Миноре как одного из
столпов медицины, также изредка бывал здесь, но он был слишком занят и,
вынужденный рано ложиться и рано вставать, слишком уставал, чтобы посещать
Миноре так же постоянно, как трое других его друзей. Дружба с четырьмя
выдающимися обитателями Немура, единственными, кто обладал познаниями
достаточно разносторонними, чтобы понять доктора, объясняет отвращение,
которое он питал к своим наследникам: долг повелевал ему оставить им
состояние, но не терпеть их общество. Оттого ли, что почтмейстер, секретарь
мирового суда и сборщик налогов поняли это тонкое обстоятельство, оттого ли,
что прямодушие дяди и его благодеяния успокоили их, но к его большому
удовольствию, они прекратили свои визиты. Итак, через семь-восемь месяцев
после того, как доктор поселился в Немуре, четыре любителя виста и триктрака
составляли сплоченный замкнутый кружок, явившийся для каждого из его членов
неким братством, дарованным на склоне лет, нечаянным и оттого еще более
желанным. Эти избранные люди, эти родственные души считали Урсулу своей
приемной дочерью, и каждый воспитывал ее сообразно своим вкусам: кюре радел
о душе, мировой судья взял на себя обязанности попечителя, военный готовился
стать наставником, что же до самого Миноре, то он был одновременно отцом,
матерью и врачом.
Освоившись на новом месте, старик обзавелся привычками, и жизнь его
вошла в размеренную колею, в какую она входит в любом провинциальном
городке. Из-за Урсулы доктор никогда не принимал по утрам и никого не
приглашал к обеду; друзья приходили около шести и оставались до полуночи.
Тот, кто являлся первым, находил на столе в гостиной газеты и читал их до