"Оноре де Бальзак. Урсула Мируэ" - читать интересную книгу автора

священнику за помощью, как обращается больной к хирургу. С тех пор Урсула и
ее крестный вместе читали вечернюю молитву. С каждым днем старец все яснее
ощущал, как на его смятенную душу нисходит покой. С тех пор как он, по его
словам, возложил ответственность за все необъяснимое на Бога, ничто более не
тревожило его ум. Возлюбленная его крестница видела в этом верное
доказательство приближения к Господу. Во время обедни, с рассказа о которой
мы начали наше повествование, он прочел молитвы и постиг их смысл, ибо уже в
первой духовной беседе возвысился до понимания божественной идеи причащения
всех верующих. Престарелый неофит понял вечное символическое значение этой
небесной пищи, необходимой всякому, кто проник в ее глубинный светозарный
смысл. Если после обедни он едва ли не бегом бросился домой, то лишь оттого,
что ему хотелось поскорее поблагодарить свою дорогую крестницу за то, что
она, как прекрасно говорили в старину, вернула его в лоно церкви. Поэтому
дома он усадил ее к себе на колени и благоговейно поцеловал в лоб в ту самую
минуту, когда его родственники и наследники осыпали девушку грубой бранью и
делились друг с другом подлыми подозрениями на ее счет. Поспешный уход
старика с площади, его мнимое презрение к ближним, его резкие ответы
родственникам - все это наследники приписывали ненависти, которую якобы
разжигала в его душе Урсула.
Пока крестница играла своему крестному вариации на тему "Последней
мысли" Вебера[120], в столовой почтмейстера созревал самый настоящий
заговор, которому суждено было вывести на сцену одного из главных героев
начинающейся драмы. Завтрак, шумный, как все провинциальные завтраки, и
оживленный присутствием на столе превосходных вин, которые прибывают в Немур
водным путем либо из Бургундии, либо из Турени, продолжался более двух
часов. В честь приезда Дезире Зелия выписала устрицы, морскую рыбу и другие
деликатесы. Столовая, посреди которой ломился от еды круглый стол, походила
на залу в трактире. Располагалась она в просторном флигеле, который Зелия,
любительница хозяйственных построек, возвела между широким двором и
фруктовым садом, где у нее был также разбит и огород. Зелия ценила чистоту и
прочность, не гонясь за красотой. Пример Левро-Левро подействовал на
немурцев устрашающе. Поэтому почтмейстерша велела подрядчику строить "без
глупостей". Столовая у нее была оклеена глянцевыми обоями, стулья и буфеты
были из орехового дерева, а все украшения сводились к изразцовой печи,
стенным часам и барометру
- Но никакой закон не может помешать вашему дядюшке удочерить Урсулу
или жениться на ней, - продолжал Дионис. - Удочерение вы можете
опротестовать и, я думаю, выиграете дело: королевский суд не любит шутить с
удочерениями и примет вашу сторону. Конечно, доктор - кавалер ордена Святого
Михаила, офицер Почетного легиона и бывший лейб-медик, но все это ему не
поможет. Другое дело женитьба, которую к тому же нетрудно утаить от чужих
глаз. Старикан достаточно хитер, чтобы уехать в Париж, прожить там год и
обвенчаться, указав в брачном контракте, что за невестой получен миллион
приданого. Итак, единственное, чего вам следует опасаться, - это женитьбы
доктора.
Тут нотариус сделал паузу.
- Есть и другая опасность, - снова вмешался Гупиль с видом знатока, -
доктор может отказать все свое состояние третьему лицу, например папаше
Бонграну, подписав фидеикомисс[122] в пользу мадемуазель Урсулы Мируэ.
- Если вы будете докучать дядюшке, - перебил Дионис своего первого