"Оноре де Бальзак. Урсула Мируэ" - читать интересную книгу автора

побольше оставить тебе.
- Но ведь это неправда, верно?.. - простодушно воскликнула Урсула,
взглянув на крестного.
- О божественная утеха моей старости! - сказал старик и, прижав к груди
свою воспитанницу, расцеловал ее в обе щеки. - Ради нее, а не ради себя,
Господи, молил я Тебя нынче, чтобы Ты сохранил мне жизнь до тех пор, пока я
не отыщу ей достойного спутника жизни. Ты увидишь, ангел мой, какую комедию
разыграют здесь сегодня Миноре, Кремьеры и Массены. Ты хочешь украсить и
продлить мою жизнь, а им нужно только одно: чтобы я поскорее умер.
- Господь не велит нам ненавидеть, но если это правда, тогда... тогда я
их презираю... - отвечала Урсула.
- Обедать! - закричала с крыльца мамаша Буживаль.
Урсула и ее опекун заканчивали десерт, когда в прелестной столовой,
украшенной китайскими лаковыми миниатюрами, разорившими Левро-Левро,
появился мировой судья; доктор в знак особого расположения угостил его кофе,
который он собственноручно готовил в серебряной кофеварке, так называемой
кофеварке Шапталя, смешивая три сорта[128]: мокко, бурбонский и
мартиникский.
- Ну что? - сказал Бонгран, поправив очки и лукаво взглянув на
доктора. - Весь город бурлит, родственники ваши, увидев вас в церкви,
потеряли покой. Только и слышно, что вы оставите состояние церковникам и
беднякам. Да, взбудоражили вы своих наследников, нечего сказать. Я видел всю
компанию на площади - они суетились, точно муравьи, у которых отняли их
яйца.
- Что я тебе говорил, Урсула? - вскричал старик. - Мне больно огорчать
тебя, дитя мое, но разве не должен я научить тебя разбираться в людях и
предостеречь против ненависти, которую ты вовсе не заслужила!
- Я как раз хотел сказать вам об этом несколько слов, - подхватил
Бонгран, воспользовавшийся случаем поговорить со старым другом о будущем
Урсулы.
Мировой судья еще не успел снять шляпу, а доктор, чтобы не
простудиться, покрыл седую голову черной бархатной шапочкой, и оба,
прохаживаясь по саду над рекой, принялись обсуждать важный вопрос: как
закрепить за Урсулой состояние, которое хотел бы оставить ей доктор. Мировой
судья не хуже Диониса знал, что завещание доктора в пользу Урсулы может быть
опротестовано; вопрос о наследстве Миноре волновал весь Немур, и городские
юристы уже не раз обсуждали его.
Сам Бонгран прекрасно знал, что Урсула Мируэ не связана с доктором
Миноре никакими родственными отношениями, но он знал также, что Гражданский
кодекс охраняет семью от незаконных наследников. Конечно, его создатели
предусмотрели лишь возможную слабость отцов и матерей к их незаконным детям,
не подумав о том, что найдутся дядюшки и тетушки, которые перенесут любовь к
побочному ребенку на его потомство. Но то был просто пробел в кодексе.
- Во всякой другой стране, - сказал Бонгран доктору, растолковав ему те
параграфы закона, о которых Гупиль, Дионис и Дезире только что поведали
наследникам, - Урсуле нечего было бы бояться; она законная дочь своих
родителей, а неправомочность ее отца распространяется только на наследство
Валентина Мируэ, вашего тестя; однако наши судейские, к несчастью, чересчур
умны и дотошны, они вникают не только в букву, но в самый дух законов.
Адвокаты заведут речь о нравственности и докажут, что если законодатели в