"Оноре де Бальзак. Урсула Мируэ" - читать интересную книгу автора

Урсулу, которая, казалось, вот-вот лишится чувств.
- Прощайте, сударь, оставьте нас, - сказал доктор нотариусу.
Он донес свою воспитанницу до огромного кресла в стиле Людовика XV,
стоявшего в его кабинете, потом схватил в своей аптечке пузырек с эфиром и
дал Урсуле понюхать.
- Замените меня, друг мой, - сказал он перепуганному Бонграну, - я хочу
поговорить с Урсулой.
Мировой судья проводил нотариуса до ворот и спросил как можно
равнодушнее: "Что произошло с Урсулой?"
- Не знаю, - отвечал Дионис. - Она стояла на крыльце и слушала наш
разговор, а когда ее дядя отказался одолжить сумму, необходимую для того,
чтобы освободить молодого Портандюэра из тюрьмы, куда он попал за долги,
потому что у него, в отличие от господина дю Рувра, нет такого советчика,
как господин Бонгран, она побледнела, пошатнулась... Уж не влюблена ли она в
него? Неужели между ними...
- В пятнадцать-то лет? - перебил Диониса Бонгран.
- Она родилась в феврале 1814 года, значит, через четыре месяца ей
будет шестнадцать.
- Но она никогда не видела соседа, - ответил мировой судья. - Нет, это
приступ.
- Сердечный приступ, - съязвил нотариус.
Он был в восторге от своего открытия, которое делало невозможным брак
in extremis[130] - предмет опасений наследников, боявшихся, что доктор
женится, дабы лишить их денег; напротив, все надежды Бонграна, давно
мечтавшего женить на Урсуле своего сына, рассыпались в прах.
- Если бедная девочка любит этого юношу, она будет глубоко несчастна:
госпожа де Портандюэр - бретонка, помешанная на благородном происхождении, -
сказал мировой судья, немного помолчав.
- К счастью... - ответил нотариус и, спохватившись, что едва не
проболтался, добавил: - Для чести Портандюэров.
Отдадим должное мужеству и порядочности мирового судьи: по пути от
калитки к дому он, хотя и не без душевной боли, простился с надеждой назвать
Урсулу своей дочерью. Он ждал, пока сын его получит должность помощника
прокурора, чтобы выделить ему ренту, дающую шесть тысяч ливров годового
дохода. Если бы доктор дал за Урсулой сто тысяч франков приданого, то дети
зажили бы на славу, - думал Бонгран. Эжен - честный мальчик и недурен собой.
Быть может, запоздало упрекнул себя судья, он чересчур расхваливал своего
Эжена и тем пробудил недоверие старого Миноре.
"Мы возьмем свое, посватав дочь мэра, - думал Бонгран. - Хотя Урсула,
даже без всякого приданого, в тысячу раз лучше, чем мадемуазель
Левро-Кремьер с ее миллионом. Придется теперь ломать голову, как выдать
Урсулу за молодого Портандюэра, если, конечно, она и вправду его любит".
Закрыв двери в сад и в библиотеку, доктор подвел свою воспитанницу к
окну, выходившему на реку.
- Что ты делаешь, бессердечное дитя? - сказал он. - Твоя жизнь - это
моя жизнь. Что станется со мной без твоей улыбки?
- Савиньен в тюрьме, - ответила Урсула, и из глаз ее полились потоки
слез. Она зарыдала в голос.
Старый доктор с тревогой вслушивался в биение пульса девочки. "Она
спасена", - решил он наконец и пошел за стетоскопом. "Увы, она так же