"Оноре де Бальзак. Урсула Мируэ" - читать интересную книгу автора

крышей и настелить паркет, я смогу разместить здесь свою библиотеку, а это
причудливое архитектурное творение превратить в свой кабинет.
По другую сторону коридора располагалась столовая, выходившая окнами в
сад; стены ее были покрашены под лак, с зелеными и золотыми цветами на
черном фоне; лестничная клетка отделяла столовую от кухни. За лестницей
находилась маленькая буфетная, откуда вы попадали в кухню, окна которой,
забранные железными решетками, выходили во двор. На втором этаже было две
комнаты, а над ними - обшитые панелью мансарды, также пригодные для жилья.
Наскоро осмотрев дом, со всех сторон увитый зеленью, и бросив взгляд на
террасу с фаянсовыми вазами, венчавшую сад со стороны реки, доктор сказал:
- Левро-Левро, должно быть, вложил сюда немало денег!
- Еще бы! - отвечал Миноре-Левро, - денег-то у него было - хоть лопатой
греби. Дурень любил цветы! Как говорит моя жена: "Что он с этого имел?" Он,
видите ли, выписал художника из Парижа, чтоб тот нарисовал ему в коридоре
фрески из цветов. Вставил везде зеркала во весь рост. Приделал на потолке
карнизы - шесть франков за фут. В столовой на полу наборный паркет -
форменное безумие! Весь дом столько не стоит.
- Ну что ж, племянник, договорись о покупке и напиши мне; вот адрес;
остальным займется мой нотариус. А кто живет напротив? - спросил он, выходя
на улицу.
- Эмигранты[48]! - отвечал почтмейстер. - Дворянин по фамилии
Портандюэр.
Когда купчая была подписана, прославленный доктор, вместо того чтобы
поселиться в своем новом доме, велел племяннику сдать его внаймы. "Причуду
Левро" снял немурский нотариус, который в ту пору продал контору своему
старшему клерку Дионису; два года спустя он умер, и дом остался без жильцов
в тот самый момент, когда поблизости решалась судьба Наполеона[49]. Родные
доктора, решившие было, что наследство у них в кармане, отчаялись увидеть в
желании дядюшки вернуться в родной город более, чем минутную прихоть богача,
и с горечью размышляли о привязанностях, которые удерживают его в Париже и,
того и гляди, лишат их долгожданного богатства. Жена Миноре-Левро
воспользовалась случаем написать доктору. Старик ответил, что как только
будет заключен мир и дороги очистятся от солдат и станут безопасны, он
переселится в Немур. В родные края он прибыл в сопровождении двух своих
пациентов: подрядчика - строителя богаделен - и обойщика; они взялись
отремонтировать и обставить дом. В услужение доктор по совету госпожи
Миноре-Левро взял кухарку покойного нотариуса. Когда наследники уверились в
том, что дядюшка Миноре в самом деле поселится в Немуре, их охватило жгучее,
но в общем естественное любопытство; новость эта оттеснила на второй план
даже политические события, разворачивавшиеся в ту пору в Гатине и Бри[50].
Богат ли дядюшка? Бережлив он или расточителен? Оставит он большое
наследство или не оставит ничего? Есть ли у него пожизненная рента? Все это
они в конце концов выяснили, но ценою множества хлопот и тайных разысканий.
После смерти своей жены, Урсулы Мируэ, доктор, назначенный в 1805 году
лейб-медиком Наполеона, заработал, должно быть, много денег, но никто не
знал, сколько именно; жил он скромно, тратя деньги только на экипаж и на
богато обставленную квартиру; он никогда не принимал гостей и почти всегда
обедал в городе. Экономка его, взбешенная тем, что доктор не захотел взять
ее с собой в Немур, сказала Зелии Левро, жене почтмейстера, что знает
наверное: он получает четырнадцать тысяч франков дохода с государственной