"Оноре де Бальзак. Кузен Понс" - читать интересную книгу автора

мне будет позволено употребить это забавное устаревшее слово, которое опять
входит в почет). А между тем наш прохожий получил в свое время большую
золотую медаль, был автором первой кантаты, удостоенной академической премии
в пору восстановления Римской академии, короче говоря, это был господин
Сильвен Понс, сочинитель излюбленных романсов, которые ворковали наши
матери, и двух-трех опер, поставленных в 1815-1816 годах, а кроме того, ряда
не увидевших света партитур. Теперь, уже на склоне лет, этот почтенный
человек занимал должность капельмейстера в одном из театров на Бульварах.
Благодаря своей наружности он стал учителем музыки в нескольких пансионах
для девиц, и все его доходы сводились к жалованию и плате за частные уроки.
Но бегать по частным урокам в его-то возрасте?.. Сколько тайн скрывалось,
должно быть, в этом не слишком романтическом положении.
Итак, глядя на последнего приверженца спенсеров, можно было не только
изучать моды Империи; его тройной жилет был поучителен и в другом отношении:
он бесплатно демонстрировал одну из многочисленных жертв роковой и пагубной
системы, именуемой конкурсом, которая все еще господствует во Франции, хотя
уже больше ста лет не дает никаких результатов. Такое машинное производство
талантов было придумано Пуассоном де Мариньи, братом мадам де Помпадур,
назначенным в 1746 году директором Академии изящных искусств. Ну а сколько
гениев выросло за сто лет из увенчанных лаврами? Раз, два - и обчелся.
Прежде всего никакие административные или академические меры не могут
заменить чудодейственный случай, который рождает великих людей. Из всех тайн
зарождения это самая недоступная нашему современному анализу, хотя мы и мним
его всесильным. Что бы вы сказали, например, о египтянах, по преданию,
изобретших печи для выводки цыплят, если бы они, выведя птенцов, не
позаботились об их корме? А ведь именно так и практикуется во Франции, где
пытаются выводить таланты в теплицах конкурса; но стоит только получить
таким механическим путем скульптора, живописца, музыканта, и, кончено, о них
забывают, подобно тому как забывает денди к вечеру о цветке, который он
воткнул себе в петлицу. И гением-то оказывается Грез или Ватто, Фелисьен
Давид или Панье, Жерико или Декан, Обер или Давид (Анжерский), Эжен Делакруа
или Мейсонье, то есть люди, не гонявшиеся за первыми премиями и выросшие не
в теплице, а на воле, под лучами невидимого солнца, именуемого дарованием.
Посланный на казенный кошт в Рим, чтобы стать знаменитым музыкантом,
Сильвен Понс вывез оттуда вкус к предметам старины и искусства. Он стал
великим знатоком шедевров, созданных рукой и гением человека и вошедших за
последнее время в обиход под названием "старины". Итак, сей сын Эвтерпы[6] в
1810 году вернулся в Париж неистовым коллекционером с целой грудой
приобретенных за годы ученичества в Риме картин, статуэток, рам, резных
изделий из слоновой кости и дерева, эмалей, фарфора и прочего, покупка и
перевозка которых поглотила добрую половину отцовского наследства. Точно так
же распорядился он и состоянием, доставшимся ему от матери, которое истратил
во время путешествия по Италии после положенных трех лет пребывания в Риме.
Ему захотелось посетить на свободе Венецию, Милан, Флоренцию, Болонью,
Неаполь, пожить во всех этих городах в свое удовольствие, предаваясь мечтам
и размышленьям с беспечностью художника, который рассчитывает, что его
прокормит талант, точно так же как веселые девицы рассчитывают на свои
прелести. В течение этого чудесного путешествия Понс был счастлив, как
только может быть счастлив человек с нежной, чувствительной душой, который
из-за уродливой наружности не смеет надеяться попасть в фавор к дамам, по