"Оноре де Бальзак. Принц богемы" - читать интересную книгу автора

которая носит имя Клодины? А разве он, этот глупец, мог бы просветить меня в
этих вопросах? Ему нравится все, что я делаю, к тому же он слишком занят
будничными делами, слишком прозаичен и совсем не обладает чувством
прекрасного. Вторник... С каким нетерпением я жду вторника. День, когда я
проведу несколько часов возле вас! Ах, во вторник я постараюсь думать, что
часы превратились в месяцы и что им не будет конца. Я живу ожиданием этого
утра, а когда оно пройдет, буду жить воспоминаниями о нем. Надежда - это
мысль о будущем наслаждении, воспоминание - память о наслаждении пережитом.
О мысль! Какой прекрасной делаешь ты нашу жизнь! Я мечтаю придумать такие
ласки, которые будут только моими и тайну которых не разгадать ни одной
женщине. Меня бросает в холод при одной мысли, что нам что-нибудь может
помешать. О, я немедленно порвала бы с ним, если бы это было нужно. Но не с
этой стороны может возникнуть препятствие, а с твоей: у тебя может явиться
желание пойти куда-нибудь, даже к другой женщине, быть может. О, пощади этот
вторник! Если ты, Шарль, отнимешь его у меня, ты не представляешь, во что
это ему обойдется: я сведу его с ума. Даже если ты и не хочешь быть со мной,
если ты собираешься куда-нибудь пойти, позволь мне все же прийти к тебе,
посмотреть, как ты будешь одеваться, хотя бы только взглянуть на тебя!
Большего я не требую: позволь мне доказать этим, как чиста моя любовь к
тебе! С тех пор как ты позволил мне любить тебя, - ведь ты это позволил,
иначе бы я не была твоей, - с этого дня я люблю тебя всеми силами своей души
и буду любить тебя вечно. Ведь после тебя нельзя, невозможно любить другого.
И, знаешь, когда ты посмотришь в мои глаза, глаза твоей Клодины, которой
хочется лишь взглянуть на тебя, ты ощутишь во мне нечто возвышенное, которое
ты же и пробудил. Увы! С тобой я - не кокетка! Я отношусь к тебе, как мать к
ребенку: я все готова снести от тебя. Властная и гордая с другими, я,
которая заставляла бегать за собой принцев, герцогов и флигель-адъютантов
Карла X, стоивших побольше современных придворных, я обращаюсь с тобой, как
с избалованным ребенком. Да и к чему здесь кокетство? Оно было бы неуместно.
Но вот именно из-за того, что нет во мне кокетства, вы никогда не будете
любить меня. Я это знаю. Я это чувствую. И все же я во власти какой-то
неодолимой силы и продолжаю поступать все так же. У меня только одна
надежда: быть может, полное мое самоотречение пробудит в вас то чувство,
которое, по его словам, свойственно каждому мужчине но отношению к тому, что
он считает своей собственностью".

"Среда.

О, какой безысходной тоской переполнилось сердце, когда я узнала
вчера, что придется отказаться от счастья видеть тебя. Одна только мысль
помешала мне броситься в объятия смерти: ты так хотел. Не прийти - означало
исполнить твою волю, подчиниться твоему приказанию. Ах, Шарль, я была так
красива! Ты нашел бы, что я гораздо привлекательнее той блестящей немецкой
княгини, которую ты мне ставил в пример и которую я внимательно изучала в
Опере. Но, возможно, ты бы нашел, что я не похожа на себя. Видишь, ты лишил
меня всякой уверенности в себе, быть может, я безобразна! О, я вся дрожу, я
глупею при одной мысли о моем лучезарном Шарле-Эдуарде. Я, наверно, сойду с
ума. Не смейся и не говори мне о женском непостоянстве. Если мы изменчивы,
то вы, мужчины, - очень странные существа. Лишить бедную женщину нескольких
часов радости, в ожидании которых она была счастлива целых десять дней, была