"Оноре де Бальзак. Принц богемы" - читать интересную книгу автора

Его противник полгода пролежал в постели. Все это, если держаться в
фарватере господина Сент-Бева, напоминает повадки блестящих вельмож прошлого
и тонкие шутки лучших дней монархии. Здесь видна жизнь непринужденная, даже
распущенная, живое воображение, которое дается нам лишь на заре юности. Это
уже не бархатистость цветка, а сухое, зрелое и плодоносное зерно, которое
обеспечивает зимнюю пору. Не находите ли вы, что все это говорит о чем-то
тревожном, неутолимом, не поддающемся ни анализу, ни описанию, но тем не
менее понятном, о чем-то таком, что вспыхнет сильным и ярким пламенем, если
к тому представится случай. Это - тоска, томящая в монастырях, нечто
ожесточенное, брожение подавленных бездеятельностью юношеских сил, грусть
неясная и туманная.
- Довольно! - воскликнула маркиза. - Вы меня словно холодной водой
окатили.
- Это - предвечерняя скука. Не знаешь, чем занять себя, и готов делать
что угодно, даже что-нибудь дурное, лишь бы что-нибудь делать. И так всегда
будет во Франции. Нашу молодежь характеризуют сейчас две черты: с одной
стороны, прилежание еще не признанных, а с другой - пылкие страсти
неистовых.
- Довольно! - остановила его властным жестом г-жа де Рошфид. - Вы не
щадите моих нервов.
- Я спешу закончить портрет ла Пальферина и перейти в область его
галантных похождений, - для того чтобы вы могли понять своеобразный облик
этого даровитого молодого человека, являющего собою яркий образец нашей
язвительной молодежи, когда она достаточно сильна, чтобы смеяться над
положением, в которое ее ставят бездарные правители, достаточно расчетлива,
чтобы, видя бесцельность труда, ничего не делать, и пока еще достаточно
жизнерадостна, чтобы предаваться удовольствиям - единственное, чего у нее не
могли отнять. Но нынешняя политика, одновременно буржуазная, торгашеская и
ханжеская, закрывает все пути для деятельности множества талантов и
дарований. Нет ничего для этих поэтов, нет ничего для этих молодых ученых!
Чтобы дать вам представление о глупости нового двора, я расскажу вам случай,
происшедший с ла Пальферином. Цивильным листом предусмотрена должность
чиновника по делам вспомоществования нуждающимся. Чиновник как-то узнал, что
ла Пальферин находится в крайне бедственном положении, без сомнения, доложил
об этом начальству и привез наследнику Рустиколи пятьдесят франков. Ла
Пальферин принял этого господина с отменной любезностью и завел с ним речь о
членах королевской фамилии.
- Правда ли, - спросил граф, - что принцесса Орлеанская расходует
такую-то сумму на это замечательное благотворительное ведомство, учрежденное
ею для своего племянника? Это прекрасное дело.
Ла Пальферин шепнул что-то маленькому десятилетнему савояру,
прозванному им "отец Анхиз"; тот служит ему безвозмездно, и граф говорит о
нем: "Я никогда не встречал такой глупости в соединении с такой
сообразительностью. Он пойдет за меня в огонь и в воду. Все он понимает,
кроме одного, - что я не в силах ничего для него сделать".
Анхиз вскоре возвратился в великолепной взятой напрокат двухместной
карете; на запятках ее стоял лакей. Услышав стук кареты, ла Пальферин ловко
перевел разговор на обязанности чиновника, которого он с тех пор именует
"человеком по делам безнадежно нуждающихся" и осведомился о характере его
работы и получаемом жалованье.