"Оноре де Бальзак. История величия и падения Цезаря Бирото" - читать интересную книгу автора

маленького Цезаря; она разъяснила ему кое-какие тайны парижской жизни,
показав неприкрашенную изнанку ее, и, терзаемая ревностью, внушила ему
глубокое отвращение к злачным местам, опасности которых были ей, видимо,
небезызвестны. В 1792 году ноги Цезаря свыклись уже с мостовыми, плечи - с
ящиками, а ум, как он говорил, с парижским "враньем". Когда Урсула покинула
его, Цезарь быстро утешился, ибо она не отвечала его смутному представлению
о настоящем чувстве. Развратная и сварливая, хитрая и нечистая на руку,
эгоистка, любительница выпить, она оскорбляла неиспорченную душу Бирото и не
сулила ему ничего хорошего в будущем. Нередко бедный малый с горечью думал о
том, что связан самыми крепкими для наивных сердец узами с немилым ему
существом. К тому времени, когда он стал хозяином своего сердца, ему
исполнилось шестнадцать лет. Урсула и шутки приказчиков развили его ум, он
стал присматриваться к торговле; простоватый с виду, юноша оказался
смышленым: он наблюдал за покупателями, в свободное от работы время
расспрашивал о товарах, запоминал их различия и особенности, и в один
прекрасный день выяснилось, что он знает сорта товаров и цены лучше, чем их
знают новички-приказчики; с этого времени Рагоны иногда поручали ему работу
приказчика.
В день, когда массовый набор II года Республики[3] обезлюдил лавку
гражданина Рагона, Цезарь Бирото стал вторым приказчиком; воспользовавшись
обстоятельствами, он добился пятидесяти франков жалованья в месяц и права
сидеть за столом у Рагонов, что доставляло ему несказанную радость. Второй
приказчик "Королевы роз", уже сколотивший капиталец в шестьсот франков,
получил комнату, в которой мог наконец удобно разложить в шкафу и в комоде
приобретенное им платье и белье.
В десятый день декады, принарядившись по образу и подобию всех молодых
людей того времени, щеголявших, согласно моде, грубыми манерами, этот тихий
и скромный крестьянский парень выглядел их ровней, переступая тем самым
барьер, еще в недавние времена отделявший приказчиков от буржуазии. Летом
1794 года Рагоны, зная честность Цезаря, сделали его кассиром. Внушительная
гражданка Рагон стала сама следить за бельем своего приказчика; хозяева
сблизились с ним.
Осенью 1794 года Цезарь, прикопивший уже сотню золотых, обменял их на
шесть тысяч франков ассигнациями, купил ренту по тридцать франков, оплатил
ее накануне обесценения бумажных денег и с невыразимым чувством спрятал свое
приобретение. С этого дня он стал с тайным волнением следить за курсом
ценных бумаг и за ходом государственных дел, с трепетом прислушиваясь к
толкам о неудачах или успехах, которыми был столь богат этот период истории
Франции. Господин Рагон, бывший парфюмер ее величества королевы
Марии-Антуанетты, в эти тяжелые дни открылся Цезарю Бирото в своей
привязанности к павшим тиранам. Признание это оказало сильное влияние на
жизнь Цезаря. Семейные разговоры по вечерам, когда лавка была уже закрыта,
дневная выручка подсчитана, а на улице воцарялась тишина, взвинчивали и
возбуждали молодого туренца; он стал роялистом. Небылицы о добродетельных
поступках Людовика XVI, превозносившие королеву анекдоты, рассказываемые
Рагонами, подогревали воображение Цезаря. Устрашающая судьба двух
коронованных особ, чьи головы скатились под ножом гильотины в нескольких
шагах от лавки Рагона, волновала его чувствительное сердце и наполняла
ненавистью к правительственной системе, равнодушно допустившей пролитие
невинной крови. Коммерческие соображения убедили его в губительном влиянии